Царство льда

Глава 42 Скорбная песнь времен

Десять тел аккуратно завернули в брезент и положили на нарты. Погребальная процессия тронулась на юг – под командованием Мелвилла двенадцать собачьих упряжек побежали через тундру к невысокой горе, которую местные называли Кюль-Хая. Возвышавшийся на несколько сотен футов над равниной скалистый утес, по словам Мелвилла, был «холоден и суров, как Сфинкс» и «хмурился, смотря на место, где погиб отряд» капитана. Якуты обычно обходили эту гору стороной – считалось, на ней живут ведьмы, – но она оставалась самым заметным ориентиром в северной части дельты, и ей были не страшны даже сильнейшие разливы.

Из досок, найденных по берегам реки, поисковики Мелвилла сколотили огромный гроб – семь футов шириной, 22 фута длиной и 22 дюйма глубиной, – скрепив доски пазами и выступами. Тела положили внутрь, лицом к восходящему солнцу. Затем гроб накрыли крышкой.

Вытащив из вечной мерзлоты несколько сотен покрытых лишайником камней, поисковики пирамидой сложили их поверх гроба. Бартлет и Найндеман соорудили из плавникового дерева массивный крест – 20 футов в высоту и 12 в поперечнике. Его подняли при помощи тросов из собачьих упряжек и закрепили на месте. При помощи киянки и долота вырезали надпись: «В память офицеров и матросов арктического парохода «Жаннетта», которые погибли в дельте Лены в октябре 1881 года».

Работу завершили 7 апреля. Мелвилл назвал это место Точкой Монумента, но якуты дали ему другое название, которое прижилось более чем на век: Америка-Хая – гора Америка. В ясные дни крест был виден на сотни миль и словно парил в арктическом воздухе.

Мелвилл, Бартлет и Найндеман еще на месяц останутся на арктическом побережье и будут безуспешно искать следы отряда Чиппа. Но теперь, в присутствии якутских друзей, они отдали дань памяти Джорджу Делонгу и великому и ужасному плаванию «Жаннетты».

«В кошмарной тишине бескрайних пустошей, – написал Мелвилл, – мы заботливо проводили наших товарищей в последний путь. Мы благоговели перед простотой похорон, давящей тишиной и великолепием белой пустыни. Пусть бескрайние снега станут им пухом, а свирепые полярные ветра разносят их скорбную песнь сквозь века. Нет во всем мире более подходящего места для упокоения героев».

Все это забудется, когда мы снова встретимся; все это будет казаться лишь страшным сном, ужасным кошмаром, который уже остался в прошлом. Как бы тяжело тебе сейчас ни приходилось, я все равно верю в Бога и не теряю надежды. Ты часто снишься мне и кажешься совсем здоровым, только печальным и не таким крепким, как раньше. Дорогой мой! Я не могу показать, как я люблю тебя, как сочувствую тебе и как сопереживаю с тобой твои страдания. Я без конца молюсь Богу. Мой дорогой муж, не щади сил, борись, живи и возвращайся ко мне!..

Эпилог Пока не растает весь лед

Чуть позже полудня 13 сентября 1882 года принадлежащий компании «Кунард» лайнер «Парфия» сквозь пролив вошел в гавань Нью-Йорка. Стоял ясный осенний день: на синем небе не было ни облачка, вода искрилась в ярких солнечных лучах. В отдалении виднелись оборонительные валы Манхэттена. Мелвилл четыре года не видел своего родного города. Для него это был счастливейший миг долгожданного возвращения домой, но кое-что все же омрачало его радость – ровно год назад его вельбот разлучило с катерами Делонга и Чиппа в разгар шторма.

Большинство выживших моряков «Жаннетты» вернулись в Нью-Йорк в мае, вместе с группой Даненхауэра. Но имя Мелвилла было у всех на устах, и его возвращения давно ждали. Встречать его пришло несколько тысяч человек. В глазах общественности попытки Мелвилла разыскать погибших товарищей, без всякой надежды петляя по сибирским пустошам, стали демонстрацией великой преданности, которую воспели в песнях, стихах и журнальных статьях, не говоря уж о репортажах в нью-йоркском «Геральд». Если Делонга считали павшим героем экспедиции «Жаннетты», то Мелвилл был ее живым героем. Теперь им интересовался не только «Геральд», но и все остальные газеты.