Царский выбор

смотрины не пошел, а она там была, среди тех шестерых. И Андрей сказал, что он на месте царя непременно бы выбрал ту, что в зеленом платье. — Я потом нарочно у Троекуровой справлялась, и она сказала, что это внучка Вяземских.

Афанасий(раздраженно).Вяземские нам не ровня.

Аграфена.Афанасьюшка! Иван Родионович теперь сам будет решать, кто ему ровня. И Евдокия Никитишна тоже.

Василий Матвеевич прохаживается за воротами Корионовского дома. Он видит почти бегущего Андрея, который, завидя его, замедляет шаг, и, запыхавшись, подходит к воротам.

Василий(насмешливо).А почему шубу не отдал?

Андрей(опуская глаза).Постыдился.

Василий.Тебе одному всех московских нищих не прокормить. — А вот там, откуда я пришел, нищих нет. Пока нет. Потому как там народу мало и всяк своим трудом богатеет. А вот когда народ умножится, и богатство умножится — ох, сделается там, как всюду и всегда.

Андрей с Василием входят в дом. Василий поднимается в свою светелку.

Андрей входит в горницу, где его ждут Аграфена и Афанасий.

Аграфена.Явился, пропащая душа!

Афанасий.Ну не стыдно ли тебе, Андрей? Аграфена Никитишна тебя бить собралась — а тебя нигде нет.

Андрей подходит к Аграфене, склоняется перед ней, вытянув шею.

Андрей.Повинную голову меч не сечет. Аграфена обнимает его и целует.

Аграфена.Ну погоди! Скоро твоим проказам конец. За тебя сам государь возьмется. Перво-наперво он хочет тебя женить.

Андрей хохочет, хватается за голову и валится на широкую лавку, покрытую ковром.

Андрей.Ох, бедная моя головушка! — Тетя Груша, мне нельзя жениться! Я постриг собираюсь принять. Меня тут патриархом обещали сделать.

Аграфена(замахиваясь).Нет, я тебе сейчас наподдаю!

Андрей(глядя на нее снизу).Хорошо, женюсь! Но только на той, что на смотринах была в зеленом платье.

Аграфена(просияв).А вот на ней-то мы тебя и собираемся женить.

Андрей.На ней женюсь! Но при одном условии

(делает короткую паузу).Чтобы мне непременно патриархом стать!

Аграфена.Нет, это уже чересчур! (Бросается его колотить.)

Афанасий.Никитишна, нас кормить сегодня будут?

Аграфена.Вас надо обоих на хлеб и воду. — Пойду я полежу. (Выходит.)

Из-за двери несется ее голос: «Семен, скачи к боярину

Пушкину, скажи, что Андрей Иванович скоро будет. -

Марфа, Маланья, подавайте на стол!»

Андрей и Афанасий сидят друг против друга, безмолвно

разговаривая.

Входят служанки со всяческой снедью.

Афанасий.Давай, Малаша, нам есть пора, мы ведь не твоя барыня.

Маланья.Что-то я не пойму, Афанасий Петрович, чем тебе моя барыня не угодила?

Афанасий.А барыня у нас теперь и вовсе не ест. Барыня у нас тем сыта, что ей сестрица рассказывает, как она за царским столом едала.

Андрей фыркает.

Стол накрыт, служанки удаляются.

Афанасий(Андрею).Сходи-ка за Василием.

7. Василий, Афанасий и Андрей за едой

Афанасий.Вот вы меня вчера тут бросили одного, чтоб я с тоски помер, а нашелся добрый человек, который не дал этому злодейству совершиться.

Андрей.Это кто ж такой?

Афанасий.Боярина Пушкина сотоварищ, что с ним в Касимов ездил, а потом с вами в Москву возвращался.

Андрей.А, Артемий Лукич.

Афанасий.Он самый. — Воистину добрый человек. Доброта его меня до глубины сердца тронула. Слезы исторгла.

И не потому, что он меня, старого и хворого, пожалел, а потому, что он русского человека целиком жалеет, душа у него за русского человека болит. (Делает многозначительную паузу.)

Андрей.Ну давай, не томи, что он там тебе наговорил?

Афанасий.Одним словом, страдает русский человек безмерно. Платье у него — сам видишь какое, ни один немец такого не носит. Дом у него — тоже никуда, и тесный, и неказистый. А уж то, что в доме (обводит рукой свое имущество) — это же сущий срам. Эти лавки, эти горшки! — И книг он, оказывается, не читает. А забавы у него только две — или в церковь ходить, или зверей травить. Одним словом, живет русский человек хуже последней свиньи. Ненамного лучше собственных мужиков.

Андрей хохочет, падает головой на стол. Афанасий страшно доволен.

Василий(усмехаясь).Погоди, Андрей, у него там еще что-то припасено. Выкладывай, Петрович.

Афанасий.Что выкладывать? Нет у меня ничего, я русский человек. Все есть там, у немцев. А пуще всего у голландцев. — Как он Голландию расхваливал! — Ну я, конечно, заслушался, и тут он мне и поведал, что есть у нас такие светлые головы, которые мечтают завести на Руси новые обычаи и порядки, чтоб жили мы не как свиньи, а как люди живут, особливо в Голландии. А из этих светлых голов самая светлая — не кто иной, как Артамон Матвеев, близкий друг царя и мой, между прочим, сродственник.