Царский угодник

Слишком много людей оказалось посвященными в убийство Распутина. Как ни пытался Юсупов увести молву в другую сторону – не удалось: все обязательно возвращалось к нему и к великому князю Дмитрию Павловичу.

Днем, готовясь к отъезду в Крым, Юсупов неожиданно увидел, что перед дворцом хлопнулся на колени мужик в новеньких валенках и добротном, на меху, обтянутом прочной «чертовой кожей» зипуне и начал молиться. Молился мужик азартно, с размахом, энергично плюхаясь лбом в снег – так, что во все стороны только ошметки летели. Юсупов послал одного из слуг узнать, что произошло с мужиком.

Слуга вернулся с веселым лицом.

– Ну? – спросил князь.

– Это он вам молится, ваше сиятельство, – сообщил слуга, – благодарит за то, что освободили Россию от Распутина.

– Этого еще не хватало. – Юсупов нахмурился, но в душе был доволен – он становился народным героем.

Через полчаса этот слуга снова зашел в кабинет Юсупова.

– Звонит директор Путиловского завода, – сообщил он.

Перерезанный провод телефона уже был восстановлен.

– Что ему от меня надо? – спросил Юсупов.

– Предлагает установить у дворца круглосуточную охрану из рабочих. Считает, что на вас обязательно будет совершено покушение.

– Из-за того, что я якобы убил Распутина?

– Да.

– Чушь! Никакой охраны не надо!

События развивались стремительно, колесо раскручивало свои обороты, под его тяжесть попадали очень многие люди. Юсупов почувствовал, что так просто покинуть Петроград и уехать в Крым ему не удастся. Через час позвонили сами рабочие – вначале с Путиловского, а потом с Обуховского заводов, сообщили, что они приняли постановление взять дворец князя под охрану. Юсупов был непреклонен:

– Чушь! Никакого Распутина я не убивал, и никакие покушения мне не грозят!

Но чувствовал он себя неуютно. Около дворца действительно начали крутиться какие-то подозрительные личности в бекешах с поднятыми воротниками и оттопыренными карманами. Юсупов, увидев одного из них, насторожился:

– Кто это?

– Говорят, что присланы министром внутренних дел Протопоповым для вашей охраны.

– А ну-ка, братцы, возьмите-ка оружие да проверьте у этих молодцов документы, – скомандовал Юсупов слугам.

Документов у подозрительных дядьков в бекешах не оказалось. Юсупов приказал слугам оружие из рук уже не выпускать – все происходящее ему не нравилось.

В Крым он отъезжал не один – с Ириниными братьями , великими князьями Андреем, Федором и Никитой. Никиту сопровождал воспитатель, англичанин Стюарт, высокий, молчаливый, лысый, красноглазый, ничего не соображающий в том, что происходит в России. Самого Юсупова решил проводить его давний, еще по учебе в Лондоне, товарищ, английский офицер Освальд Райнер – человек преданный, искренний, посвященный в детали заговора…

Да, слишком многие знали о том, что произошло, – знали пофамильно участников, детали убийства и даже место, где был сброшен в Неву труп «старца»… Надо было быстрее уносить ноги из взбудораженного города.

Ужинали в тот день поздно, при свечах, в каком-то угнетенном состоянии. Лишь один Райнер пытался развеселить Феликса, но это ему не удавалось, и Освальд, видя тщетность своих попыток, также умолк. Великий князь Дмитрий Павлович отбывал на фронт, в Ставку, через несколько часов.

На вокзал поехали в двух автомобилях, с предосторожностями и револьверами, засунутыми в карманы: телефонные звонки, особенно с заводов, вывели Феликса из себя, он начал нервничать, тревога, поселившаяся в нем, нарастала, клубень пустил свои длинные корни – Юсупов в машине то расстегивал, то застегивал крючки на стоячем воротнике своего кителя, сжимал зубы. Пальцы у него дрожали.

Молодой князь Федор сочувственно стиснул ему руку:

– Феликс, Феликс, поспокойнее, дружище! Все перемелется – мука будет.

– Твоими бы устами да мед, Федь, пить. – Юсупов почувствовал, как у него поспокойнело, сделалось невозмутимым, твердым, лицо.

Николаевский вокзал был ярко, будто в праздник, освещен, на заснеженной площади толпился безмятежный, приготовившийся к путешествию люд, громко кричали несколько человек с лотками, расхваливая свой товар – шаньги с картошкой, ватрушки с творогом, пирожки с ливером.

Пирожки с ливером есть было опасно – неизвестно, что за ливер был в них положен.

– Похоже, что меня сейчас арестуют, – неожиданно проговорил Юсупов.

– С чего ты взял? – спросил Райнер.

– А видишь, сколько полиции набежало? На этом вокзале никогда не было столько полиции.

– Спокойно, Феликс. – Князь Федор снова стиснул руку Юсупову. – Ты ведь знаешь, что приказ о твоем аресте может отдать только государь, а государя в городе сейчас нет.

– Но императрица Александра Федоровна – это тоже немало, она какое угодно может отдать распоряжение, и не поморщится.

Юсупов был прав. Едва он вышел из автомобиля, как к нему приблизился молодой жандармский полковник и, явно стесняясь миссии, на него возложенной, что-то невнятно, глухо, глотая слова, пробубнил на ухо.

– Погромче, полковник, – попросил Юсупов, – ничего не слышно.

Тот вытянулся, словно бы находился на параде, и произнес четко, сожалея о том, что ему приходится говорить: