Царский духовник

Молча выслушал Алексей Адашев слова друга своего старого и не нашелся ничего ответить.

Был среди очевидцев, что смотрели на столкновение слуг царских с князем Владимиром Андреевичем, князь Иван Пронский-Турунтай, лукавый царедворец, которому и тем и этим услужить хотелось. Видел он и слышал, как вступился старец Сильвестр за царского брата, и поспешил скорее в царскую горницу пробраться.

Думалось лукавому князю, что не мешает упредить царя и про священника, что с недругами дружит, верным боярам сказать.

В горнице государевой все те же ближние слуги около одра царского стояли; молодой царь на мгновение забылся и в беспамятстве изредка шептал какие-то слова отрывистые. Родичи царя Захарьины-Юрьевы, князья Мстиславский, Воротынский, бояре Шереметев да Морозов шептались между собою и перечисляли непокорных воле государевой.

- Слышали, бояре, - говорил князь Иван Федорович Мстиславский, - новые изменники нашлись: князь Дмитрий Палецкий, сват царский, Василий Бороздин, князь Дмитрий Курняшев, казначей Никита Фунаков - все на сторону Владимира Андреевича передались. Пусть, говорят, даст он князю Юрию Васильевичу удел по завещанию великого князя Василия Иоанновича, тогда они его на престол царский посадят.

Смутились все бояре приближенные и друг на друга с опаскою поглядывать стали: может быть-де, и ты в сердце измену государю молодому таишь… Каждый стал подсчитывать, сколько бояр против Димитрия-царевича идет, и много таких бояр оказалось - чуть ли не три четверти всего двора царского. Поникли все головами и в горькие думы погрузились, а Захарьины-Юрьевы еще ближе к болящему царю подвинулись: там была их надежда единственная и их спасение. Тишина настала в горнице.

В это мгновение вбежал князь Пронский-Турунтай и новой недоброй вестью бояр устрашил:

- Совсем беда пришла, бояре! Передался князю Владимиру Андреевичу и сам старец Сильвестр. Алексей Адашев тоже с ним ходит, должно быть, одно мыслит…

Не успели верные бояре ответить князю Турунтаю, как с одра царского раздался слабый и дрожащий голос: как раз очнулся молодой царь и дурную весть услышал.

Застонал он, приподнялся на постели и молвил боярам:

- Что же, бояре, вы одни упорствуете? Оставьте меня, идите к изменникам моим, покиньте царя, царицу и родичей их. Не буду вас винить: сила солому ломит. Если уж сам старец Сильвестр…

Тут прервался слабый голос царя молодого; не стало у него более сил, только очи, полные слез, обратил он к иконам святым. Жалость великая проникла в сердца бояр при виде владыки молодого, беспомощного, покинутого. Как один, двинулись они все к царю и стали вокруг одра его на колени; один другого перебивая, стали они уверять царя в своей верности, стали утешать его и новые клятвы давать.

- Царь-государь, - сказал дьяк Иван Михайлов, - готова уже у меня целовальная запись для царевича Димитрия; дай мне в товарищи кого-нибудь из бояр, вот хоть князя Владимира Воротынского, - завтра вынесем мы в передние горницы крест и призовем бояр на присягу. Верь, что никто не дерзнет явно перечить твоей воле царской, все крест поцелуют.

- Мы за тебя, царь-батюшка, - молвил воевода Шереметев. - За нас и стрельцы, и дети боярские: кто супротивничать будет, того тотчас же схватим.

Захарьины-Юрьевы, Морозов, Палецкий, Мстиславский и Воротынский то же царю говорили. Мало-помалу успокоился молодой царь; с верою и надеждою взглянул он на верных бояр. Снова сказал он дрожащим голосом:

- Ради Господа Бога, стойте крепко, бояре, за мою семью царскую, если мне Господь не судил выздороветь. Тяжко будет вам после смерти моей - не пощадят вас мятежные бояре… А пуще всего вас, Захарьины-Юрьевы, станут они донимать. Стойте же доблестно и не страшитесь; за верность царю уготована вам жизнь вечная в Царствии Небесном!

Тронутые словами царскими, еще раз дали ему клятву бояре крепко стоять за царицу и царевича. Тут нежданно вошли в комнату старец Сильвестр и Алексей Адашев; прямо подошли они к одру царскому. Отодвинулись от них бояре, словно от врагов, но ничего не приметили наставник царский и молодой окольничий. Стал старец Сильвестр над царем, вгляделся в его лик исхудавший и в сокрушении сердечном головою поник. Алексей Адашев потянулся поправить подушки под головой болящего, и глаза его слезами увлажнились. Открыл государь глаза, взглянул на них, и гневом исказился его лик болезненный; не смог он даже слова сказать, только рукою слабо махнул и отвернулся от бывших любимцев. Изумились Сильвестр и Адашев, но не посмели царской воле прекословить: отошли в сторону. А верные бояре, грозно поглядывая на них, окружили одр царский и закрыли от них царя.

Дьяк Иван Михайлов усмехнулся злорадно и бросил им слово лукавое:

- А я мыслил, что вы теперь оба от князя Владимира Андреевича ни на шаг. Шли бы вы опять к нему - там нужда в добрых советчиках.

Ни слова не ответили ему Сильвестр и Адашев.

ИНОК ВАССИАН