Царский духовник

В своей опочивальне царской лежал на постели, обессиленный и беспомощный, молодой царь. Не столько терзала его болезнь лютая, как тревожило своеволие бояр, которые, видя близкую смерть государеву, нежданно не захотели целовать крест его наследнику, царевичу-младенцу Димитрию. Возле постели царской столпились испуганные и бледные: родичи царя Захарьины-Юрьевы, князь Иван Федорович Мстиславский, князь Владимир Иванович Воротынский, князь Дмитрий Палецкий, боярин Иван Васильевич Шереметев, Михайла Яковлевич Морозов, дьяк Думы царской Иван Михайлович и любимец государев Алексей Адашев. В горнице было душно, пахло снадобьями лекарственными, что давали молодому царю доктора иноземные; пахло и ладаном после молебствий многочисленных.

Бледнее полотна лежал молодой царь, и тяжкое прерывистое дыхание вздымало его широкую грудь. Изредка открывал он глаза и обводил горячечным взором знакомые лица бояр и князей своих: казалось, искал он и просил у них успокоения. Но по-прежнему хмуры были эти лица знакомые и отвечали они на царский взор короткими взглядами.

Высвободил молодой царь из-под пухового одеяла руку исхудалую, положил на свой пылающий лоб и позвал слабым голосом:

- Алексей!

Подошел к царю Алексей Адашев, наклонился:

- Что повелишь, царь-государь?

Опять послышался слабый жалобный голос царственного больного:

- Где же отец Сильвестр? Что же не идет он утешить и подкрепить меня?

- Сейчас придет отец Сильвестр, - молвил Алексей Адашев, а сам опасливо на бояр посмотрел.

Нахмурились все бояре и гневно очами засверкали; особенно разгневались родичи царские Захарьины-Юрьевы. Между тем больной царь не переставал звать любимого наставника своего старца Сильвестра:

- Позови, Алексей, его! Пусть он усовестит бояр мятежных и охранит наследника моего, царевича-младенца… Позови его, Алексей!

Не стал перечить Алексей Адашев, вышел он из опочивальни царской и в другие горницы пошел, где толпой стояли другие бояре думные, остальные чины двора царского. Среди этой толпы слышался шепот тревожный, из уст в уста перелетало имя князя Владимира Андреевича, двоюродного брата царского, которого прочили бояре в цари. Повсюду такие речи велись:

- Или нам в неволю идти к Захарьиным-Юрьевым?!

- Царица молода, царевич совсем младенец несмышленый - будут помыкать нами да и всей землей русской родичи царицыны!

- Лучше избрать царя разумного из рода царского, храброго и милостивого…

- Князь Владимир Андреевич добрый владыка будет!

Но раздавались голоса и против:

- Царь Иоанн - помазанник Божий, и за ним царевичу Димитрию престол царский надлежит!

- Захарьины-Юрьевы нехудые бояре, никого они не обидели; царица Анастасия добра и милостива, не попустит она никакого худа нам сделать.

В такую-то сумятицу попал Алексей Адашев, когда вышел из опочивальни царской.

Стал он кругом оглядываться, не видать ли где старца Сильвестра, да нигде того не было. Пошел тогда Алексей Адашев далее и в передней горнице нашел своего друга-приятеля. Только почему-то остановился тотчас же Алексей и не смел с места сдвинуться.

В горнице передней вот что было: у самых дверей стояли тесным рядом верные слуги царя Иоанна Васильевича - бояре, окольничие и другие чины двора царского; заграждали они путь князю Владимиру Андреевичу и не пропускали его в другие горницы. Гневом пылал гордый князь, отпрыск рода царского, едва за меч не брался. А старший боярин говорил ему речи дерзкие:

- Не пропустим тебя, князь Владимир Андреевич, потому что умыслил ты на царя Иоанна Васильевича измену. Мутишь ты бояр царских, и не хотят они крест целовать царевичу!

Позади князя Владимира Андреевича шел старец Сильвестр; гневно глядел он на супротивников князя и, слыша речи боярские, сам вперед выступил.

- Кто из вас, - воскликнул он громким голосом, - дерзнет удалить брата от брата?! Кто дерзнет злословить мирного! Пропустите князя Владимира, хочет он над болящим братом слезы скорбные пролить и Господу помолиться…

Не сразу уступили бояре, да уж так привыкли бояться старца Сильвестра и каждого его слова слушаться, что наконец расступились, и прошел князь Владимир Андреевич в другие горницы к своим единомышленникам. Вслед за ним заторопились и верные слуги государевы - послушать, о чем речи вести будут.

Алексей Адашев, улучив время, к старцу Сильвестру подошел и молвил ему, головой качая:

- Что ты делаешь, отец святой? Всем уже боярам ближним ведомо, что прочат князя Владимира Андреевича в цари. А ты ему помогаешь и в горницу царскую ведешь.

Скорбно поглядел старец Сильвестр прямо в очи другу:

- Или мыслишь ты, Алексей, что я царя Иоанна менее твоего люблю? Нет, готов я за него жизнь отдать и всегда его славить буду… А теперь статочное ли дело, чтобы власть царская на жене слабой да на младенце держалась? Опять пойдет своевольство боярское, опять застонет земля русская от правления неправедного.

Лучше всем будет, если на престол царский сядет муж твердый, мудрый и доблестный. Жалко мне царя Иоанна, жалко мне царицы и царевича, а все же буду я за князя Владимира Андреевича стоять.