Царская сабля

Басарга вздохнул, присел к столу, принял ковш, осушил его до дна.

– За Мирославу… – В голове наконец наступило некоторое просветление. Боль растворилась, прячась в засаде где-то в дальних и темных уголках сознания.

– А ты считай, что крепость вражью взял. И Матрена-книжница – добыча твоя, – подмигнул Булданин. – Отведи душеньку, враз на сердце полегчает.

– Не понимаете вы ничего, други, – покачал головой Басарга. – Никто мне, окромя княжны, не нужен… Эх… – Молодой боярин махнул рукой и пошел обратно наверх.

Пока его не было, девушка успела одеться. Шитый синими нитями красный сарафан с пышной юбкой, овчинная душегрейка с золотым тиснением, несколько жемчужных ожерелий одно поверх другого. Теперь Басарга признал ее куда лучше: ту самую пышную голубоглазую и курносую купчиху. Вот только нахальной улыбки на ее лице нынче не было.

Басарга чуть замялся, не зная, как выпроводить незваную гостью, и девушка успела заговорить первой, указывая на стол:

– Вот он, боярин. «Готский кодекс», что ты по лавкам искал.

– Не может быть! – встрепенулся Басарга, присел на табурет, стараясь не загораживать свет, падающий из окна через промасленную ткань.

Книга была весомая, толстая. Как Леонтьев и ожидал. Прочный кожаный переплет, призванный сохранить ее в целости долгие века, пахнущие полынью мягкие хрустящие страницы из бумаги с легкой желтизной и знаками в виде молнии, различимые при взгляде на просвет. Страниц было, наверное, не меньше двухсот, почти все – с цветными рисунками.

– И сколько она стоит?

– Двенадцать рублей.

– Ско-олько?! – в изумлении обернулся Басарга.

– Так то ведь язык не немецкий, – указала на «Кодекс» торговка. – Его в Ярославле на нашу речь перетолмачили, на человеческую.

Это было правдой. Русские слова показались боярину столь привычными, что он не вспомнил о происхождении учебника, написанного мастером Тальгоффером из Римской империи. Буквы были начертаны тонкими линиями – явно пером сделаны, а не на доске резной оттиснуты. Рисунки тоже перенесены художником – отпечатки сплошь и рядом с пробелами и кляксами выходят или замазами. А здесь – тщательная ручная работа. Потому и дорогая.

– За потаскуху меня считаешь, боярин? – внезапно с горечью спросила торговка. – А я, может, пятая дочь в семье. На меня приданого не отложено. Все отцовское наследство по сестрам ужо роздано да меж братьями расписано. Не быть мне никогда мужней женой, никто бесприданницу не возьмет. Приживалкой при чужом доме мне на роду зачахнуть написано. А я, может, тоже мужской ласки попробовать хочу! Хоть чуток любви испытать, пока молода еще и носа не воротят. Ты мне с первого взгляда приглянулся, боярин, прямо сердечко зашлось… Я ведь за тебя замуж не прошусь. Ты мне токмо тепла маленько удели. Мне больше и не надо.

Басарга ощутил ее ладони на своих плечах, покачал головой:

– За книгу спасибо, Матрена. Да только тепла лишнего у меня нет. Для другой берегу.

Руки исчезли, хлопнула дверь. Боярин закрыл книгу, покачал головой, прикусив губу.

Торговку тоже было по-своему жалко. Жить, зная, что впереди пустота, – тяжело. Так и у них с Мирославой: хоть ты сгори от своей страсти, но княжна все равно навсегда останется княжной, а Басарга – урожденным боярским сыном. И между ними – пропасть.

Он оделся, достал из тайника кошель, отсчитал деньги, спустился вниз, к полусонным друзьям, мужественно продолжающим свой пир.

– Купчиха-то где?

– Вроде как ушла, – зевнул Тимофей. – Что же ты, побратим, девку до слез довел? Себя не жалко, так дело твое. Других зачем мучить?

– Вот черт… Платошка!

– Чего желаешь, боярин? – послышался грохот из угла кухни.

– Ты это… – Басарга запнулся.

Объяснить, где именно находится лавка Матрены, он не мог при всем желании. Сам бы и то не сразу нашел. Да и отправлять со слугой такие огромные деньги тоже рискованно. Может ведь перед соблазном и не устоять. Все хозяйство его родителей с ними самими вместе – и то наверняка вдвое меньше, если не втрое стоит. Как бы не сбежал.

– Так чего надобно, боярин?

– В общем, коли торговка эта вернется… Матрена… Ты ее впускай.

– Как скажешь, боярин.

– Это ты верно решил, побратим, – похвалил его Илья Булданин, отваливаясь на скамью. – Есть время для боя, есть время для молитвы, и есть время для радости… Вы как хотите, а я спать…

– Есть время для сна, – закончил за него Басарга и кликнул холопов: – Эй, помогите боярам до постелей дойти! А опосля приберите здесь. И так уже мухи слетелись. До вечера все едино никто сюда не придет.

Басарга переоценил своих товарищей – они и к вечеру из своих светелок не спустились, пугая соседей громким дружным храпом. Сам молодой боярин, запасясь кувшином меда и бараньим окороком, не торопясь пролистал всю книгу от начала до конца и даже попробовал повторить некоторые из нарисованных в ней приемов – но решил отложить упражнения на потом. Серьезная наука требовала серьезного подхода: сперва прочитать и понять, затем долго и тщательно тренироваться, постигая все тонкости.

Только в поздних сумерках он наконец-то расстался с ценным приобретением, забрался в постель, вспоминая отца и его учение.