Царская сабля

– За братство наше. С сего мига и до самой смерти! – Басарга тоже взялся за ручки, но поднять братчину даже не попытался, выпил чуть кисловатого пива так.

– За братство! – Тимофей Заболоцкий сделал несколько больших глотков.

– За братство! – последним сделал сакральные глотки боярин Зорин. – Вместе навсегда.

– Братья? – развел руки Илья.

– Братья, – согласился Тимофей.

– Братья!

– Братья!

Бояре сошлись, положив руки на плечи друг друга и столкнувшись в центре головами.

– Надо бы завтра в Разрядном приказе братчину нашу записать, – припомнил боярин Зорин. – Дабы споры по своему уложению решали.

– Экий ты деловой, Сафон, – рассмеялся Булданин. – Может, просто выпьем? Глянь, какой стол боярин Леонтьев собрал, от самых ворот слюнки капали!

– Выпить надо обязательно, – суровым тоном сосчитавшего оброк начетника ответил Зорин. – Пока братчина не опустела, побратимство не считается!

И они осушили чашу, черпая ковш за ковшом, закусывая капустой и бужениной, борясь с сытостью и помутнением рассудка, наклоняя братчину, когда пиво со дна было уже не достать, и наливая хмельное зелье друг другу в рот…

…и утро опять заставило молодого боярина застонать от головной боли и поморщиться, поднимаясь на постели:

– И зачем? Чего в этом хорошего? Не-е-е… Ничего хмельного боле никогда в жизни ни глотка… – Он дернул отчего-то застрявшее одеяло, покосился в сторону, пытаясь понять, за что оно зацепилось, и… чуть не свалился на пол от неожиданности.

В его постели, уютно ткнувшись носом в бревенчатую стену, сладко посапывала какая-то совершенно голая женщина!!!

– Черт возьми, Господь всемогущий… – сглотнул он, отчаянно пытаясь вспомнить минувший вечер. – Ты кто?!

Девица застонала, перекатилась с боку на бок, повернувшись к нему лицом, сонно приоткрыла голубые глаза:

– Чего ты голосишь, боярин? Матрена Голошеина я, кто же еще? Не признал, что ли, с утра?

И боярин Леонтьев ее узнал. Ту самую нахальную торговку, что попрекала его качелями и вымышленным обещанием. Басарга попятился, со всей силы сомкнул веки. Во все еще измученной хмельным пивом голове всплыли обрывистые воспоминания о шумных беседах с друзьями, песни холопов у очага, поцелуи и обнимания, стоны и страсть.

– О-о, черт… Откуда? Откуда ты взялась?

– Ты же сам заманил меня, боярин! – приподнялась на локте девица, ничуть не смущаясь обнаженной груди. – Я тебе, как пообещала, «Готский кодекс» из Ярославля выписала, на двор князя Воротынского пришла. Тамошние бояре меня сюда отослали. Тут ты меня, окаянный, и соблазнил!

– Не-ет… – покачал пальцем Басарга. – Я вечер помню, засветло тебя не было. Ты ко мне опосля подобралась, когда совсем хмель… Черт! – внезапно сообразил он. – Знаю! Боярин Булданин, его повадка!

На ходу натягивая порты, Леонтьев выскочил из спальни, пересек горницу, поднялся на третий этаж, заглянул в одну светелку, другую, плюнул, побежал вниз:

– Платошка! В какой комнате Илья Булданин спит?

– А он еще не спит, – сладко зевнул в ответ Софон Зорин, который вместе с прочими боярами, развалившись на лавках, все еще продолжал неторопливо вкушать яства со стола. Братчина тоже не пустовала – в нее ночью успели долить хмельного меда.

– Это ты, Булданин! – зарычал Басарга. – Твоя работа!

– Ну, моя, – расплылся в довольной ухмылке пьяный Илья. – Ну и что?

– Да я тебя, старый сводник!!! – ринулся к нему Леонтьев.

– Эй, ты чего?! – Булданин, почуяв неладное, мгновенно спрятался Тимофею Заболоцкому за спину. – И почему «старый»?

– Не горячись, друже! – поймал Басаргу за плечи могучий боярин и удержал перед собой. – У нас у всех сердце кровью обливалось, глядючи, как ты по княжне своей сохнешь. Спекся вона весь, что снеток белозерский.

– И ты? – не поверил своим ушам Басарга. – И ты тоже?! Вы все меня специально упоили, чтобы купчиху под бок подсунуть?

– Ты чего, друже, девок дворовых никогда не тискал? – выкрикнул из-за широкой спины Заболоцкого Илья. – Так и здесь то же самое! Да люби ты свою княжну до одурения, кто тебе запрещает?! Но сухота-то любовная она для души токмо хороша. А для тела и обычная купчиха сойдет. Бабенка-то, я понял, до тебя сама не своя. Запросто так книги подобные издалеча не везут и покупателя со старанием таким не ищут. Ей счастье, тебе удовольствие, и княжне никакого беспокойства. Всем хорошо! И токмо я при том отчего-то «старый сводник»?

– Врешь ты все! – попытался дотянуться до него Басарга. – За пару дней такого не устроить! Давно, поди, сговаривались!

– Да ладно тебе, друже, – обнял его за плечи боярин Зорин. – Не со зла ведь делали, а из доброго побуждения. Садись лучше, выпей. – Отведя Леонтьева к столу, Софоний зачерпнул из братчины полный ковш. – За княжну свою выпей. Хороша княжна Мирослава Шуйская. Глаза янтарные, уста сахарные, ум острый, руки заботливые. Лучшей кравчей для государыни и не выбрать. Люби ее, Басарга, она твоей любви достойна. Пусть даст ей Господь здоровья и лет несчитано. Да токмо Господь высоко, княжна далеко, а жить нам приходится здесь и сейчас.

Булданин с интересом выглянул из-за спины боярина Тимофея. Раскаяния на его лице не было нисколечко.