Царская сабля

На улице загорелись факелы, наконец-то озаряя поле битвы нормальным ровным светом, поперек ворот выстроилась шеренга ратников со щитами перед собой и боевыми топориками в руках. На их головах сверкали шлемы, шеи защищались толстыми стегаными воротами и кольчужными бармицами.

Первые из татей, что налегке перемахивали тын и открывали створки, сдерживая защитников, отпрянули назад и в стороны, а воинский строй двинулся вперед, разворачиваясь на всю ширину двора. Холопы и бояре накинулись на него и тут же отхлынули в полном своем бессилии. Куда они ни пытались поразить врагов, чем ни кололи, чем ни рубили, но лезвия клинков и острия копий неизбежно упирались в плотно сомкнутые хорошо обученными бойцами деревянные диски. Защитники оказались практически безоружны – да и что за оружие у внезапно выдернутых из постели людей? Что первое под руку попалось, тем и бейся. Ни брони на теле, ни щита, ни нормального снаряжения. У таких бойцов против правильного строя шансов уцелеть не больше, нежели у павлина супротив волчьей стаи. Только умереть красиво – и все.

Холопов и бояр нападающие оттеснили дальше к стене, Басаргу зажали между тыном и бочкой – натурально зажали, приперев умбоном одного щита в ребра, а окантовкой другого под подбородок. Боярин еще пытался брыкаться, вскинул руку с саблей над головой и колол татей сверху вниз, но приложить к клинку серьезного усилия в таком положении было невозможно, и острие лишь скользило по ткани кафтанов и тегиляев, вспарывая сукно.

Мелькнул стремительный боевой топорик – Леонтьев насилу успел отклонить голову, удар пришелся в плечо, и рука моментально отнялась. Били бы острием, так и вообще бы отсекли. Еще удар – опять мимо. Только с третьей попытки разбойники попали ему обухом чуть правее уха, высекая искры из глаз и выбивая из головы сознание.

В себя Басарга пришел уже связанным, валяясь на полу лицом вниз. Разбойники суетились совсем рядом, таская что-то тяжелое. Чем-то загрохотали, послышалась ругань.

– Это есть он, – остановился рядом поджарый незнакомец купеческого вида: бородатый, волосатый, в простенькой суконной шапке и кафтане из хорошего сукна, но никак ничем не украшенном. – Поднимите его.

Леонтьева схватили за ноги, отволокли чуть в сторонку, туго замотали ступни, поддернули. Заскрипела веревка, и Басарга пополз вверх, привязанный вниз головой к потолочной балке. Тати довольно хмыкнули, расходясь по бокам. Кто-то толкнул его в ребра, и боярин начал раскачиваться из стороны в сторону.

Отсюда, сверху, было видно, что расположились захватчики в его же доме, в объединенной с кухней трапезной. Побратимы и холопы валялись на полу дальше, почти у самого очага. Руки связаны за спиной, многие с кровоподтеками на лицах, и почти все – в одном исподнем.

Разбойники тоже собрались здесь. Числом душегубов было десятка два. Оказавшись в безопасности, они скинули шлемы, составили щиты у стены и теперь ковырялись в кувшинах и мисках, жадно подъедая оставшиеся потрошки, тушенку, хрустящую малосольную капусту и запивая все это медом. Хозяйского масла и свечей тати не жалели – помещение было залито светом, словно днем, а через распахнутую дверь подсвечивался и двор.

Странный купец, говорящий вроде бы и по-русски, но с заминкой, словно вспоминая слова, прошелся возле разделочного стола, поворошил лежащие на нем ножи, но выбрал висящий на стене объемистый половник, с ним направился к Басарге, примерился, несколько раз со всего размаха врезал ему по грудине и по ребрам. Боярин вскрикнул, задергался, но в своем положении сопротивляться не мог.

– То, что надо, – удовлетворенно кивнул купец, саданул его еще пару раз и отступил: – Сказывай, где оно?

– Что?! – со стоном переспросил Басарга.

– То, что ты привозил своему царю из Кирилловского монастыря.

– Его здесь нет!

– Ты лжешь… – Незнакомец ударил его еще несколько раз. – Говори, где оно?

– У государя оно! В надежном месте.

– Ты лжешь! – Половник взметнулся еще несколько раз. – Говори!

Басарга в ответ только застонал, и незнакомец отступил, махнул рукой своим душегубам:

– Обыщите дом. Хорошенько обыщите! Каждую половицу оторвите, каждый сундук разломайте, каждый стол расколите. В них может быть двойное дно, тайные отделения, схроны. Ступайте!

Тати, оставив дармовое угощение, послушно побежали по лестнице наверх.

– Микола! – остановил одного из своих прислужников купец. – Разожги очаг… Видно, толстокожий русский ныне нам попался, простой палкой его не пронять. Придется каленым железом правды добиваться.

Незнакомец подступил снова, еще несколько раз огрел Леонтьева по спине поварешкой, но уже без прежнего азарта, а после и вовсе брезгливо отшвырнул половник на пол:

– Напрасная трата сил. Ничего, жалкий лжец. Когда твоя задница зажарится, как карась на сковороде, ты скажешь все.

– Погань ты нерусская! – ответил, все еще качаясь, Басарга. – В аду тебе гореть!