Царская сабля

Зато место какое!!! Знатнее знатного…

– Так ведь я ее не на гулянья зову, – резонно возразил Иоанн, – а к супруге моей в покои. Нечто там зазорное чего случиться может?

– Воля твоя, государь, – сломался Петр Шуйский и повернулся, давая понять дочери, что та может выйти вперед.

– Иди ко мне, девочка. – Анастасия приняла Мирославу в объятия, поцеловала в лоб, поправила ей понизь и пропустила за себя. Мамки и служанки смирились с изменениями молча. Как ни крути, но бояр родовитее Шуйских на Руси сыскать трудно, с ними за место не поторгуешься.

Пополнившаяся свита двинулась дальше и наконец-то вошла в храм. Иоанн с супругой остановились перед алтарем, свита – позади них. Вся прочая знать, расходясь в стороны и чинясь местами, заполнила церковь. На хорах торжественно зазвучали стихиры, в сопровождении священников к прихожанам вышел митрополит…

Басарга смотрел вперед, но сердце его бешено колотилось, ощущая совсем рядом, в полушаге слева, присутствие самой желанной из земных женщин. Невольно облизнув губы, он отвел руку чуть в сторону, прикоснулся ею к запястью девушки. Ее рука вздрогнула, качнулась, и через мгновение пальцы княжны крепко сжали его ладонь.

От желанной близости по всему телу молодого человека покатилась горячая волна. Он чувствовал, как дыхание Мирославы участилось, как дрожат ее пальцы, как часто-часто стучит ее пульс. У девушки еле заметно затрепетали губы, быстро заалели щеки и уши, потемнели глаза. Кончики пальцев скользнули по его ладони, собрались вместе и тут же открылись, готовые принять его в себя. Басарга ответил столь же открытым прикосновением, ладонь к ладони, пальцы к пальцам. Они нащупали открытость, крепко сжимаясь в пожатии, превращающем мужчину и женщину в единое целое – и сомкнулись, слились, соединили тела между собой.

Юный воин понимал все то, что молча хотела сказать ему княжна, и так же безмолвно отвечал на ее речи. Любящие сгорали, тонули, умирали в этом прикосновении, в своей страсти, в своих желаниях – но при этом были вынуждены стоять молча и неподвижно и смотреть в разные стороны, дабы случайно не выдать своего счастья окружающим.

Полуторачасовая обедня промелькнула как един миг. Царственная пара проследовала обратно в Грановитую палату, где Иоанн расцеловал супругу и отпустил в ее покои. Басарга с тоской проводил взглядом исчезающую в череде дверей княжну и поторопился за государем, отправившимся в посольские палаты.

Иоанн скинул шубу дворне на руки, оставшись в тяжелой, как бахтерец[36], золотой ферязи и украшенном множеством самоцветов оплечье, поднялся на трон, величаво уселся на место владыки, дождался, пока князья и бояре разойдутся по зале, после чего указал ладонью на молодого воина:

– Подойди ко мне, боярин Басарга, урожденный Леонтьев! Как помазанник Божий и защитник людей православных, данной мне властью награждаю тебя за храбрость, под градом Казанью проявленную, землями, лежащими меж реками Вагой и Ледью от впадения оной и до самых истоков, с деревнями, дворами всеми, торжищами, пашнями, лесами и прочими угодьями и ловами по обеим рекам включительно… – Иоанн принял от стоящего за креслом дьячка и протянул молодому воину скрепленный царской печатью свиток. – Для службы дальнейшей определяю тебя в приказ Монастырский подьячим по Двинским землям. – Басарга принял из государевых рук второй свиток. – А на обзаведение хозяйством в землях новых жалую тебе от себя пятьдесят рублей.

Получив вдобавок еще и кошель, новоиспеченный боярин низко склонился перед царем:

– Твой преданный слуга, государь!

– За приказами дальнейшими явишься ко мне послезавтра к полудню.

– Слушаюсь, государь… – Последние слова означали, что Басарге пора уходить. Средь родов древних и знатных он тут был явно лишним.

Боярин с поклонами попятился к дверям, остановился в соседней палате, дожидаясь, пока рынды закроют дверь, и только после этого дал волю чувствам: крутанулся вокруг себя, сжал кулаки, потрясая ими в воздухе и громко, жалобно застонал, с трудом сдерживая восторженный вопль.

Мирослава Шуйская стала царицыной кравчей!!! А он – царским подьячим!!!

Теперь, бывая при дворе, боярин Леонтьев сможет видеть ее чуть ли не каждый раз. Ведь царица на торжествах выходит довольно часто и церковь посещает ежедневно со всею свитой. Басарга теперь тоже имеет право на те же торжества и ту же церковь, и никакие шуйские холопы княжну от него больше не отгородят. В великокняжеский дворец чужих смердов никто просто-напросто не пропустит! Права Шуйских на Мирославу отныне остаются за пределами Кремля.

Чуть успокоившись и радостно улыбаясь, Басарга быстрым шагом промчался по дворцу, сбежал с крыльца, приплясывающей походкой пересек двор Кремля, протанцевал через торговую площадь, нырнул в знакомую улочку, постучался в ворота княжеского дворца, заскочил внутрь и снова радостно выдохнул:

– Да-а-а!!!

Крик души был услышан. Друзья прибежали следом почти сразу, едва Леонтьев заскочил к себе в светелку и навзничь упал на постель.

– Ну?! Что?! Как?!