Царица Теней: возвращение Персефоны (СИ)

Тёмные фигуры охотников, скрытые в лучах заходящего солнца, медленно приближались к ней, Лина заняла устойчивую позицию, чувствуя за спиной исполины скал, создала защиту и взяла в руки скипетр, когда почувствовала, как сердце падает в живот.

В рядах охотников появились боги.

Их высокие силуэты возникли в ослепляющем свете, аура заискрила, соприкасаясь с аурой Лины, а грозная тень облаков накрыла вершины ближайших гор. Лина ожидала детей Ареса или его самого, но никак не Аполлона и Артемиду в полной своей силе и... в таком виде. По их телам текла чёрная вязкая жижа, будто они с головой нырнули в нефтяной источник, движения скованные, как у марионеток, а взгляды безжизненные, равнодушные к миру и судьбе. Ими, так же как и стрелами охотников, управлял кто-то другой. Для Лины это сражение было проиграно. Ей следовало бежать и бежать немедленно: она развернулась и, собрав последние силы, растворилась в золотом сиянии — стрелы богов рассекли воздух и пронзили гору, оставляя глубокие трещины. Лина сделала три перемещения без передышки и оказалась в густом лесу, где споткнулась о выступающий из земли корень, упала, разодрав руки, и, в конце концов, укрылась под раскидистой елью. Здесь она смогла отдышаться и восстановить силы, и именно здесь её настигли воспоминания о Гестии и огненный шар.

«Соберись! Соберись»! — мысленно приказывала себе Лина, — «Гестия вернула тебе способность чувствовать, но не тебя прежнюю! Ты больше не слабая! Соберись!»

Ладони непроизвольно коснулись земли.

«Войти в поток, позволить ему увлечь себя и»... — все сомнения вдруг ушли, а дальнейшие действия легли перед Линой, как на ладони. Она открыла глаза и прошептала, — ... повелевать!

Сила прокатилась по телу волной приятного покалывания, сосредоточилась в пальцах рук и ухнула в землю бесконечным переплетением божественных лиан. Теперь Лина была с ними единым целым: внутренним взором она видела, как они, пробиваясь сквозь толщу земли, огибая корни растений векового леса, мчаться навстречу её врагам. Отдалённый вскрик охотников заставил её приподнять уголок губ.

Получилось!

Лина проделала тот же трюк ещё несколько раз, пока не поняла, что её игру раскусили. Охотники стали обходить лианы, предугадывать их появление, и тогда в дело вступили лепестки, листья и иголки. Острые как бритва они выкосили ещё с десяток её противников. Но что такое десяток, против сотни? Охотники прибывали на место со звуком песка, высыпающегося в часы, неумолимо приближая свою победу, а с ними явились Аполлон и Артемида. И если от Аполлона ещё можно было скрыться, то от богини охоты — никогда.

Над головой просвистело шесть стрел, снова разбивая защиту Лины, так что ей пришлось пригнуться. «Стрелы полубогов и наследников, способные навредить одному из трёх... боги второго поколения, подчинённые чьей-то воле...» Сейчас, когда Лина задумалась об этом, многое встало на свои места. Кому под силу было противостоять владельцу скипетра? Кто мог ранить бога, обладающего третьей частью мировой Власти? Кто мог взять под контроль столь сильных богов?

Мир Лины перевернулся сильнее, чем это случилось во время передачи скипетра. Если до этого ей казалось, что стрелами охотников управляет Арес, то теперь было очевидно, что она ошиблась. Не Арес был её главным врагом. Чья-то могущественная длань направляла бога войны, кто-то незримо поддерживал его и помогал ему. Кто?

Ответ был только один. Первые боги, дети Кроноса и Реи. Никто, кроме них, не способен был на такое... никто. Титаны и Старшие боги давно уступили место Первым, а изначальные слились со своими стихиями или уединились и не вмешивались в суть бытия.

Сердце Лины укатилось вниз. Подозреваемых всего шестеро: Гестия, Гера, Деметра, Аид, Зевс и Посейдон, — ни одного из них она не могла бы с уверенностью назвать виновным, и в то же время каждый из них мог обманывать её. Посейдон взял на себя огромную ответственность по защите мира, Аид и Зевс оказались в плену, Гера утратила силу, Гестия слишком любила Аида, а Деметра спала в Небесном Храме вот уже много веков. Но разве это что-то доказывало? Разве многовековая история Олимпийского сонма не подтверждала их двуличия, жестокости и тщеславия? Как бы Лина не хотела это отрицать, подозревать нужно было всех, даже тех, кто по очевидным причинам не мог быть в этом замешан.