Царьградская пленница

Во время путешествия случались дни, когда люди могли оторваться от тяжелой работы. Интересно было в часы отдыха послушать былинников. Они сказывали былины про богатырские подвиги Ильи Муромца и Добрыни Никитича.

На «Единороге» былинником оказался сам кормчий, старый Хрисанф. Передав руль одному из гребцов, он сказывал певучим голосом старинную былину «Илья и Идолище поганое».

От захожего человека Илья узнал, что в граде Ерусалиме беда: не стало там четья-петья[90] церковного, не слышно звона колокольного. Горюют там царь Константин Боголюбович и царица Елена Александровна. Расселилось у них в палатах Идолище поганое, в длину оно пять сажен, голова у него как пивной котел, глаза как блюда громадные.

Илья оделся каликой[91] перехожим и пустился в путь.

Из того ли было города из Мурома,
Из того ли из села Карачарова,
Выходил удалый добрый молодец,
Илья Муромец, крестьянский сын.
Приходит Илья в город Ерусалим,
К царю Константину Боголюбовичу,
К его палатам белокаменным.
Вскричал Илья зычным голосом.

«Уж ты гой еси, царь Константин Боголюбович,
Уж ты гой еси, царица Елена Александровна,
Подайте милостыню спасенную
Ради Христа, царя небесного!..»

От того ли от каличьего голоса
Небо с землею потрясалися,
Белокаменные палаты пошаталися,
Во палатах столы всколебалися,
На столах питья-кушанья расплескалися,
За столом князья-бояре попадали…
Поганое Идолище приужахнулося.
Возговорит Идолище поганое:

«Уж ты гой еси, царь Константин Боголюбович,
Эки у вас на Руси калики голосистые!..»

Притихшие гребцы и воины слушали старого сказителя с глубоким вниманием, где удивляясь, а где и посмеиваясь.

По царскому приглашению Илья вошел в белокаменную палату, крест положил по-писаному, поклон отдал по-ученому и всех приветствовал, кроме Идолища поганого. Это Идолищу не понравилось.

Брал Идолище булатный нож,
Кидал в калику перехожего.
Расходилось у Илейка сердце богатырское,
Распрямились плечи могучие.
Ухватил он шляпу земли греческой,
Земли греческой – сорок пять пудов,
Метал шляпой в Идолища поганого,
Попадал ему в буйну голову, —
Отлетела голова ровно пуговица,
Вышибла в горнице дверь дубовую…

Неудержимое веселье охватило слушателей. Они смеялись над поверженным иноземным страшилищем, восхищались силой русского богатыря.

И другие былины держал в своей необъятной памяти старый Хрисанф. Он пел про то, как Илья Муромец полонил Соловья Разбойника и привез в стольный Киев-град к князю Владимиру; про то, как Илья получил силу великую от богатыря Святогора, который был так велик и могуч, что его земля не держала…

Дело клонилось к вечеру, когда усталые былинники умолкли и народ уже собирался укладываться на покой.

На море показались черные пятна. Они быстро приближались к флотилии.

– Морские свиньи! – воскликнул Хрисанф.

Бывалый кормчий не ошибся: действительно, это были дельфины. Своим вытянутым рылом они напоминали длинномордых худых свиней, каких разводили люди в те времена.

Дельфины окружили караван и затеяли веселую игру. Они кувыркались на волнах, кружились вокруг лодей с непринужденной легкостью.

– Мне б так плавать, – завистливо вздохнул Митяй.

Тереха поднял лук и хотел выпустить стрелу в одного из зверей, но Хрисанф сурово зыкнул на него:

– Не замай! Морского бога прогневишь, это его стадо.

Парень испуганно опустил оружие.

Вскоре дельфины исчезли, но море не стало пустынным. Над лодьями проносились буревестники, широко раскинув могучие крылья. Прекрасные летуны, они привычны были жить на воде и, после того как выводили птенцов, питались и спали на море. Огромные стаи чаек шныряли над волнами, ловили мелких рыбешек и ссорились из-за добычи.

– Богатый край! – со вздохом сказал Ефрем. – Кабы не печенеги, здесь бы жить…

Но Хрисанф возразил:

– Русских людей со всех сторон вороги обселили. Скажешь, у нас, на севере, в Новеграде, лучше? А забыл, как жадные норманны и свеи[92] на нашу землю зарятся?

– Да, ты прав, старче, – согласился купец. – Чтоб свою волю и землю сохранить, надо народу оружному быть и крепко друг за друга стоять.

Плавание продолжалось и ночью.