Царап-царап

– Ничего, – быстро ответила я. Слишком быстро. Эмили приподняла брови. – Это просто папин кабинет. Там нет ничего особенного, если, конечно, ты не любишь стикеры и кучу бумаг.

– Звучит здорово! – Эмили хихикнула.

– Поставлю что-нибудь в духовку. Сейчас вернусь. – Я побежала на кухню и нашла накрытую фольгой кастрюлю и записку:

«Когда придёшь из школы, поставь кастрюлю в духовку на 350 градусов. Примерно через полчаса не забудь перевернуть, иначе запечётся неравномерно. Чёрт бы побрал это горячее место! Спасибо. Люблю тебя.

Мама».

Я засмеялась и представила мамино лицо, когда она говорила о самом опасном горячем месте в духовке. Наверное, духовка, которая пропекала неравномерно, – кошмар любого профессионального повара. Я открыла дверцу, поставила жаркое внутрь и повернула ручку до 350 градусов. После этого я вернулась в гостиную.

Кэсли уже успела расположиться в кресле. Она нервничала и то и дело теребила свои браслеты. Потом наклонилась вперёд и уперлась локтями в колени, как будто ожидала, что я произнесу речь.

– Ладно, давайте перейдём к делу. Начнём с начала. Расскажи всё, что произошло. Мы не сможем тебе помочь, если не будем знать, что происходит, поэтому ничего не упускай, даже если это очень страшно.

Мне было приятно, что Кэс ведёт себя так смело, но бедняжка и понятия не имела, с чем связалась. Пожары в театре. Дьявольские младенцы. Смерть, смерть и ещё раз смерть. Это будет по-настоящему жутко.

Чтобы рассказать им всё, потребовалась бы целая вечность, поэтому я решила остановиться на краткой версии, как любила говорить наша учительница английского. Я рассказала, как родители заставили меня помогать папе на экскурсии, рассказала об Аллее смерти, Халл-хаусе и мавзолее Кауча. А потом я рассказала им о мальчике.

Кэсли щёлкнула языком, как будто ей в голову пришла какая-то мысль.

– Мальчик? У него были какие-нибудь особые приметы, например шрам?

Эмили оживилась.

– Отличная мысль! Тогда мы сможем выяснить, что это за призрак.

– Нет, – ответила я. – В нём не было ничего особенного. Единственная необычная вещь – его штанишки. Это были старинные штаны. Никербокеры.

Эмили захохотала.

– Никербокеры? Какое дурацкое название!

– Знаю. – Я взяла со стола в углу комнаты мамин ноутбук. Она разрешала мне им пользоваться, если только я случайно не удалю её папки с рецептами и не перепутаю бланки заказов. Я просмотрела фотографии, увеличила одну и показала девочкам. – А выглядят они ещё более по-дурацки. Это что-то вроде капри для мальчиков, но иногда они носили с ними длинные носки. Мы с Сэмом решили, что мальчик умер в начале 1900-х годов.

Эмили завела руки за голову и зевнула. Потом поудобнее разместилась на кушетке, как будто собиралась спать.

Кэсли вытащила из рюкзака потёртый блокнот и начала делать заметки. Когда-нибудь она станет отличным учёным.

– Никербокеры. Мальчик. Начало 1900-х годов. Что-нибудь ещё?

– Запиши число 396. – Я заставила себя подумать о выцветшем листке бумаги. О мрачном чувстве, съедавшем меня изнутри, и о том, как я испугалась, когда я увидела это число на стене ванной. – Это важно, но мы с Сэмом пока не поняли почему. И поверь мне, мы пытались это выяснить. Что бы ни означало это число, это не самая простая зацепка.

– Триста девяносто шесть, триста девяносто шесть… – повторила Эмили. – А это не могло быть количество погибших? Может быть, произошла какая-то ужасная трагедия, в которой погибло триста девяносто шесть человек?

Кэсли захлопала в ладоши.

– Да! Я же тебе говорила, она умеет разгадывать загадки!

Это была хорошая идея. Вообще-то…

Я вскочила и бросилась к рюкзаку. Клочок бумаги из автобуса я сунула в учебник естествознания, чтобы он не порвался. На самом деле я сделала это, чтобы его не нашли мама с папой. Я по-прежнему не была готова всё им рассказать. К счастью, обычно они не рылись в моём рюкзаке и не заходили в ванную, если только это не был день уборки, так что не нашли никаких улик.

Пока не нашли. Поэтому надо было срочно выяснить, кто этот призрак и что ему нужно. Я должна была сделать это ещё вчера.

Я вытащила выцветший листок из учебника и осторожно развернула его на кофейном столике перед Кэсли и Эмили.

– Когда мальчик из автобуса исчез, он оставил это на сиденье. Для меня. Прежде чем искать трагедию с таким же количеством погибших, может быть, нам стоит получше исследовать листок?

Кэсли потянулась к листку, но Эмили хлопнула её по руке.

– Не надо! Если он оставил его для Клэр, значит, это улика. Ты можешь её испачкать!

– Чем? – Кэсли принялась пристально разглядывать свои ладони. – У меня на руках ничего нет.

– Эмили права, – согласилась я. – Там могут быть какие-нибудь волокна или что-то в этом роде. Может быть, ничего и нет, но мы никогда точно не узнаем, если не проверим. – Я подбежала к книжной полке в углу комнаты и сняла с неё древний микроскоп. Он принадлежал моему дедушке и стоял в гостиной с самого дня его смерти пять лет назад. У него был всего один окуляр, так что увеличение было не таким уж и большим, но нам было достаточно и этого.