Царь царей

Лицо Пьетро потемнело. “Но мы полностью контролируем этот регион. Тем не менее он пристально смотрел на карты, разложенные перед ним на столе. “Комплекс halai. Это небольшой форт на севере, где только одна рота находится под командованием капитана Кастеллацци. Он очень уязвим.”

- Но ведь Батха просто убежит в горы?- довольно жалобно сказал младший офицер.

“Я не стану рисковать еще одной резней там, - сказал Пьетро. “Через час мы выступаем на Халай.”

•••

Когда Пенрод писал свой следующий рапорт из Адригата, офицеры были ошеломлены двумя успехами против людей Батхи в Халае в декабре и войск Менгеши в Коатите в следующем месяце, игнорируя тот факт, что оба лидера сумели бежать от итальянцев с большей частью своих сил нетронутыми.

Баратьери действовал так, как будто Тиграй уже был присоединен к Эритрейской колонии, и направил довольно помпезный документ правительству в Риме, требуя выделить средства и персонал, необходимые для оккупации и заселения этой земли. Лусио осторожно написал Пенроду, спрашивая его мнение, и Пенрод ответил, что поход походил на человека, пробивающего мечом воду и объявляющего себя королем моря. Баратьери был вызван в Италию для личной консультации, и, согласно немногочисленным газетам, доходившим до Адригата, с ним обращались как с героем-завоевателем. Пенрод получил восторженные похвалы за свои донесения из Лондона и Каира, и ему было велено давать советы или помогать итальянцам, как он сочтет нужным. Пенрод был рад держать свое собственное правительство в курсе событий и одновременно быть полезным своим итальянским друзьям, хотя и чувствовал, что их успехи в этой области заставляют их действовать с опасной неосторожностью. Движение вперед итальянских войск также приближало его к шахте Кортни. Он чувствовал близость Эмбер Бенбрук, как электрический разряд в воздухе.

“Это нехорошо, мой друг. Ты должен либо уйти, либо сойти с ума. А если ты сойдешь с ума, то твой друг Лусио обвинит во всем меня. И ты знаешь, как он важен в наши дни, всегда стоит рядом с королем, как нам говорят. Так что иди.”

Пьетро и Пенрод играли в карты в штаб-квартире компании, скованные грохочущими послеобеденными дождями. Пенрод собрал карты и принялся тасовать их, наслаждаясь переливом красок, когда он повернулся, разделил колоду и снова собрал ее.

“Я понятия не имею, что ты имеешь в виду.”

Пьетро откинулся назад и скрестил ноги, наблюдая, как Пенрод с удовольствием раскладывает карты.

“Ты знаешь. Ты мой друг, но ты также и офицер иностранной державы. Неужели ты действительно думал, что я не приму мер, чтобы узнать немного о тебе, прежде чем мы станем такими дружелюбными? Ты не хуже меня знаешь, что твоя бывшая невеста, знаменитая Мисс Эмбер Бенбрук, живет где-то в горах к западу отсюда. Я вижу, ты смотришь в ту сторону, как будто она может появиться в любой момент. Я вижу, как ты смотришь сквозь толпу на рынке на случай, если она пришла в город за припасами. Ты, вероятно, также знаешь, что она убила львицу и воспитала ее детеныша, прежде чем выпустить его обратно в дикую природу, и что она считается чем-то вроде Святой за помощь, которую она оказала голодающим в регионе во время плохих урожаев последних лет. А еще ее шурин сейчас на грани того, чтобы стать таким же богатым, как король со своей серебряной шахтой, но все еще живет в деревянной хижине.”

Пенрод говорил очень тихо. “Мои отношения с Мисс Бенбрук - это давняя история.”

Он начал быстро сдавать карты, резким движением перекладывая их через стол.

Пьетро удивленно поднял брови. “Но ты все еще носишь часы, которые она тебе дала.”

Пенрод прервал свою сдачу и поднял глаза.

“Я как-то раз смотрел на эту гравюру, пока ты тренировался с ротой”, - признался Пьетро. - Возможно, мне следовало бы стать офицером разведки.”

Пенрод ничего не ответил. У Пьетро хватило здравого смысла не развивать эту тему дальше, и вскоре он обнаружил, что ему требуется вся его сосредоточенность, чтобы не проиграть все свое жалованье своему английскому другу.

•••

На следующее утро Пенрод проснулся с внезапной тягой к трубке. Она пришла с такой силой, что, казалось, вытеснила весь воздух из его тела. Пьетро был прав. Ему нужно было увидеть Эмбер. Он хотел знать, ненавидит ли она его по-прежнему, или же время истощило ее гнев. Если бы она была все еще красивой. Он спрашивал себя, не упадет ли он перед ней на колени и не попросит ли прощения. Нет. Прощение должно быть заслужено и свободно дано, а не выжато из кого-то со слезами. Он охотно признал бы свою неправоту, соблазнив ее сестру и скрыв этот факт, а потом ушел бы. Он оделся с особой тщательностью и затем, оставив Наззари сообщение, что отправился на охоту и может провести ночь в лагере на холмах, отправился со слугой в сторону лагеря Кортни.