Царь царей

Теперь Пенрод слышал радостные возгласы толпы, крики изумления и свистки. Он высоко поднял голову, чтобы легкие могли втянуть в себя весь воздух, на который были способны, а сердце отбивало в груди невозможный ритм. Боль пронзила все его тело с новой силой. Он знал, что его ноги кровоточат, а тело испытывает недостаток кислорода. Каждая клеточка его существа кричала ему о прекращении, но он получал противоположное удовольствие, подавляя свое сердце и легкие. Теперь остались только он и сержант. Он будет дышать позже.

Впереди он увидел Марко Наззари и Пьетро Тозелли. Как только они увидели, что происходит, они нашли откуда-то длинную ленту и растянули ее поперек входа на плац. Толпа вскочила на ноги, выкрикивая что-то на дюжине языков. Сержант начал понемногу продвигаться вперед, но Пенрод имел решающее преимущество. Вынужденный бежать по пескам пустыни, привязанный к седлу жеребца Османа Аталана со связанными и окровавленными запястьями, он точно знал, что его тело может вынести и выжить. Он бросился вперед, не обращая внимания на визжащие мышцы и разрывающееся сердце, и выпятил грудь вперед, добравшись до ленты на долю секунды раньше сержанта. Он перешел на бег трусцой и глубоко, ровно дышал.

Толпа хлынула вперед, чтобы поздравить его. Он чувствовал, как Пьетро колотит его между лопаток, а его правую руку качают бесчисленные незнакомцы. Он вытер пот с глаз и протянул руку сержанту, прежде чем их разделила толпа его поклонников. Пенрод позволил поднять себя на плечи нескольким офицерам и вынести на середину плаца, где его ждала синьора Альбертоне с мужем и генералом Баратьери. Она держала под мышкой бархатный футляр и выглядела очень несчастной. Баратьери ухмылялся от уха до уха.

Как только офицеры поставили Пенрода перед ними, Баратьери поднял руки, чтобы успокоить толпу.

- Конкурс завершен, и мне, как губернатору Эритреи, доставляет огромное удовольствие объявить, что наш английский гость, майор Баллантайн, победил, причем победил убедительно! В знак его исключительного успеха я рад присвоить ему звание Почетного майора нашего родного восьмого батальона!”

Плац огласился смехом и аплодисментами,и Пенрод низко поклонился собравшимся.

“Но, - громко сказал Баратьери, снова подняв палец, призывая к тишине, - хотя состязание уже завершено, Пари еще не заключено! Синьора Альбертоне, вы заключили пари, пари было засвидетельствовано, и пари было проиграно.”

Синьора выглядела больной, и Пенрод почувствовал укол сострадания. Она открыла футляр, и Пенрод вместе с толпой уставился на толстую нитку жемчуга. Она стоила по меньшей мере тысячу фунтов.

Генерал Альбертоне выглядел почти таким же больным, как и его жена. Синьора вложила футляр в руки Пенрода, и он взял его с тихой благодарностью, а затем медленно повернулся, держа его над головой под радостные возгласы и возгласы одобрения, принимая свое решение. Здесь он мог бы получить еще одно преимущество. Он снова повернулся к генералу Альбертону и его жене, затем вернул футляр ей.

“У меня нет ни малейшего желания отнимать столь прекрасное украшение у столь прекрасной дочери Италии, - громко и отчетливо произнес он.

Какое-то мгновение она не понимала его и растерянно смотрела на мужа. Затем, опустив глаза, она взяла футляр обратно. Радостные возгласы перешли в экстаз.

“Я у вас в долгу, - тихо сказал генерал Альбертоне.

“Так оно и есть, - так же спокойно ответил Пенрод, - и я всегда в конце концов возвращаю свои долги, генерал.”

Пенрода снова подняли на плечи другие офицеры и понесли с песнями и смехом всю дорогу до греческого кафе. Напрасно он уверял, что хочет принять ванну. Это было запрещено. Они были полны решимости первыми провозгласить тост за его победу.

“Боже, храни Королеву " пели с энтузиазмом и переменчивой точностью в два раза громче обычного, и Пенрод обнаружил, что магазин шампанского владельца был ограблен и Раздан в его честь. Это был не круг, но после пробежки он явно освежился. Когда первый всплеск торжества закончился, хозяин подошел и вручил Пенроду его часы вместе с толстым кожаным кошельком.

Пенрод открыл ее и удивленно поднял брови. - Это гораздо больше, чем я ожидал.”

Грек постучал себя по носу сбоку. “Ах, когда я увидел тебя на той последней полумиле, я не мог удержаться: я ставил на то, что ты выиграешь вдвойне или сдашься.”