Царь мышей

Когда Глеб Святославович покидал обиталище своего начальника, в дверях его чуть не сбил с ног Лаврентий Иваныч. Он находился в необычайном возбуждении, но, в отличие от Михаила Федоровича, даже не пытался с ним совладать.

Михаил Федорович понял, что произошло нечто непредвиденное, однако виду не подал:

- Добрый вечер, Лаврентий Иваныч. Вообще-то я вас не ждал, но раз уж явились, то присаживайтесь.

Лаврентий Иваныч плюхнулся на стул:

- Ты еще не слышал?..

- И что я, по-твоему, должен был слышать? У меня здесь такая звукоизоляция, что вообще ничего не слышно. А коли ты чего услышал, то доложи. Но четко, спокойно, без лишних чувств.

Отдышавшись, Лаврентий Иваныч заговорил медленно, тщательно подбирая слова, так как Глеб Святославович по-прежнему торчал в дверях:

- То, что должно было, не случилось. И все осталось, как было.

- Ничего не понял, - проворчал Михаил Федорович. - Уважаемый Глеб Святославич, кажется, я вас уже отпустил домой?

- До свидания, - вежливо попрощался Глеб Святославич и нехотя вышел, медленно затворив за собою дверь.

- Ну, в чем дело? - с тревогой спросил Михаил Федорович. - Говори скорее!

- В чем, в чем, - почти выкрикнул Лаврентий Иваныч. - Механизм не сработал, вот в чем! А теперь туда и не подобраться, там весь Сыскной приказ, да еще и боярин Павел в придачу!

- М-да, опять произошел сбой, - совершенно спокойно проговорил Михаил Федорович. - Пожалуй, ты был прав - в таких делах на технику лучше не полагаться.

- Какой сбой?! - вскочил Лаврентий Иваныч, будто ошпаренный. - Какая, к дьяволу, техника? Ты понимаешь, что это уже провал?!!

- Молчать! - вдруг гаркнул Михаил Федорович во весь голос, а для пущей убедительности еще и грохнул кулаком по столу. - Смирно! Истерику тут, понимаешь ли, устраиваете. - И, убедившись, что Лаврентий Иваныч понемногу приходит в себя, начальник продолжал уже обычным голосом: - Причитаниями делу не поможешь. Что случилось, то случилось. И надо не пороть горячку, а думать о том, как использовать имеющиеся обстоятельства на пользу дела. На пользу нашего дела, - подчеркнул Михаил Федорович. - Так что ступай домой и...

- И жди ареста? - перебил Лаврентий Иваныч.

- Какого ареста? - искренне удивился Михаил Федорович. И добавил с нескрываемым пренебрежением: - Да кому ты нужен? Ладно, иди и спи спокойно.

Оставшись один, Михаил Федорович заглянул было в отчет, который оставил ему Глеб Святославич. Но вскоре с досадой отодвинул бумаги в сторону и, подперев голову руками, крепко задумался. Конечно, последнее сообщение его не обрадовало, но и впадать в панику следом за Лаврентием Иванычем он вовсе не собирался. Аналитический мозг Михаила Федоровича уже "прокручивал" как минимум три варианта дальнейших событий, и каждый из них имел "плюсов" ничуть не меньше, чем "минусов".

Часть третья Back in the USSR

* * *

Стояло теплое летнее утро. Кислоярск жил своей обыденной жизнью - рабочие на заводах работали, продавцы в магазинах торговали, дворники подметали дворы, маляры красили стены, журналисты собирали информацию для завтрашней газеты, а школьники предавались заслуженному (или не очень) летнему отдыху.

И лишь три человека во всем Кислоярске решительно не знали, чем им заняться, и даже более того - не представляли, что их ждет в самом ближайшем будущем.

Так и не придя ни к какому объяснению случившегося, Чаликова, Серапионыч и Васятка решили положиться на волю судьбы, то есть - провести день в городе, а к вечеру возвратиться на Городище и попытаться еще раз пройти между столбов в надежде, что на сей раз все произойдет без сдвигов, и они окажутся если и не в своем мире, то хотя бы в своем времени.

Надя с опаской думала о том, что будет, коли этого не случится и они так и останутся непонятно где и непонятно когда. Серапионыч же просто вывел для себя этот вопрос "за скобки", справедливо полагая, что волнением делу все равно не поможешь, а чему быть, того не миновать. Поэтому доктор с удовольствием водил своих спутников по улицам Кислоярска, показывал им достопримечательности, ностальгически вздыхая при виде старинных деревянных домиков, снесенных за прошедшие двадцать лет, и то и дело раскланивался со знакомыми, кое-кого из которых давно уже не было в живых. А Васятке так и вообще все было в новинку. Он чуть не на лету схватывал реалии окружающей действительности и уж, конечно, более не вздрагивал при виде рычащих и движущихся чудищ на четырех колесах.

Почувствовав, что городской шум все же утомителен для Васятки, привыкшему к тишине и покою Сорочьей улицы, Серапионыч завел своих гостей в городской парк, в ту пору называвшийся Калининским. 

В парке тоже шла своя обычная жизнь - садовники поливали клумбы и газоны, ребятишки игрались в песочнице, бабушки судачили на лавочке, на другой лавочке пьяницы "поправлялись" мутноватым "Вермутом" (отчего Калининский парк иногда в шутку называли "Вермутским"), на третьей ворковала влюбленная парочка.

Серапионыч привычно ностальгировал: