Царь мышей

- Ничего страшного, - доктор успокаивающе положил руку на плечо князю. - Болезнь довольно редкая, но хорошо изученная. Так что не беспокойтесь - все будет в порядке.

- Вашими бы устами... - протянул князь. - А все-таки - что у нее за хворь?

Серапионыч на миг задумался:

- Я знаю только научное название этой болезни. Ведь вы понимаете по-латыни?

Доктор спросил это столь естественно, как нечто само собой разумеющееся, что князю стало даже неловко - как раз в латыни он силен не был. Поэтому градоначальник лишь промычал нечто неопределенное, что Серапионыч принял за знак согласия.

- Ну, в общем, это называется "Кауса эссенди". Болезнь довольно противная, но вам не следует волноваться - у Евдокии Даниловны она приняла легкую форму "Аргументум ад рем". А это можно излечить даже без медикаментов. Все зависит от вас, дорогой князь.

- И что я должен делать?

- Главное - постарайтесь меньше ей перечить. Соглашайтесь со всем, что она говорит, если даже станет утверждать, что она - никакая не Евдокия Даниловна, а... ну, в общем, что-то совсем другое. И главное - проявляйте побольше заботы и ласки. Боюсь, что их отсутствие как раз послужило причиной болезни. Или, скажем так, одной из причин. Вот, собственно, все, что от вас, батенька, и требуется.

- И всего-то? - с некоторым сомнением глянул на доктора градоначальник.

- Ну, еще поите княгиню отваром ромашки, - посоветовал Серапионыч. - Это успокаивающе действует на нервную систему.

- А если она снова запросит водки?

- Нет-нет, водка ей противопоказана, - решительно заявил доктор. - Вина, пожалуй, можно. Легкой наливочки, медовухи тоже, но в меру.

Князь порывисто схватил доктора за руку:

- Серапионыч, вы словно камень с души мне сбросили! Неужто должно было такой беде приключиться, чтоб я понял, сколько Евдокия Даниловна для меня значит?! Скажите, чем я могу вас отблагодарить?

- Ничего не нужно, - отказался Серапионыч. - Или нет, нужно. Снарядите лошадок довезти меня до дома Рыжего.

- Сам довезу! - обрадовался Длиннорукий. - Мне ж нужно еще в градоправление заехать, заодно и вас подвезу. - И, открыв окно, князь крикнул: - Эй, Митрофан, лошади готовы?!

Вскоре лошадки уже несли князя Длиннорукого и Серапионыча по улицам Царь-Города. Князь не без гордости показывал попутчику разные достопримечательности вверенной ему столицы, мелькающие за окном градоначальнической кареты, и даже не догадывался, что сегодня сбылось пророчество, сделанное накануне в харчевне обычной серою мышкой.

* * *

Находясь в Царь-Городе на полулегальном положении, Анна Сергеевна и Каширский квартировались в задних горницах одного богатого терема. Поскольку окна выходили на конюшню, то их либо приходилось держать плотно закрытыми, либо терпеть не совсем приятные запахи. Если Анна Сергеевна предпочитала сидеть в духоте, то ее подельник все время норовил отворить окно, полагая, что запах свежего навоза способствует хорошему аппетиту и даже ионизирует воздух. Из-за этих разногласий у Глухаревой и Каширского то и дело случались мелкие стычки.

Лишь оказавшись в своем жилище, Анна Сергеевна смогла дать полную волю чувствам, обуревавшим ее с утра, а точнее - с того часа, как городские привратники задержали Каширского с мешком драгоценностей. Последующие события только углубляли дурное настроение госпожи Глухаревой, и в конце концов довели ее до такого душевного состояния, что еще немного - и случится взрыв.

Напрасно Каширский увещевал свою сообщницу, чтобы она вела себя чуть потише, а если это невозможно, то хотя бы чтоб выбирала выражения - ничего не помогало: за какой-то час ее прелестные губки извергли столько хулы, брани и просто ругани, что даже Каширский, давно уже привыкший к подобным пассажам, в конце концов не выдержал и, закрыв за собой окно, бежал на скотный двор. Но забранки Анны Сергеевны доставали его и там. И не только его - даже лошади и другая домашняя живность невольно вздрагивали при наиболее соленых словечках, доносящихся из окна.

Только через час, когда госпожа Глухарева несколько выдохлась, Каширский решился вернуться в дом.

- Ну, что скажете? - мрачно зыркнула на него Анна Сергеевна.

- Восхищаюсь вашим словарным запасом, - сказал Каширский. - Целый час  бранились и ни разу не повторились. Подумать только - одного лишь Путяту вы обругали 86 раз, и все время по-разному. Это не считая 73 вербальных мессиджей лично мне, а также несколько меньшего количества, 68, господину Дубову...

- Чем всякой фигней заниматься, подумали бы лучше, как наш клад вернуть, - пробурчала Глухарева.

- Подумать, конечно, можно, - охотно откликнулся Каширский, - но в настоящее время я не вижу способа, как это сделать. Исходя из реальности...

- А шли бы вы в задницу с вашей реальностью! - вспылила Анна Сергеевна.

- 74, - невозмутимо отметил Каширский.

- Вы еще издеваетесь? - гневно топнула туфелькой Анна Сергеевна. - Да чтоб вы... Да я вас...

- 75, 76, 77, - беспристрастно фиксировал Каширский ругательства Анны Сергеевны в свой адрес.

Когда это число достигло почти сотни, раздался явственный стук в дверь.