Царь мышей

- А то можно спослать в Потешный приказ за рисовальщиками, - гнул свое князь Святославский. - Они вам так череп разукрасят, что ни одна собака не отличит! А что, почему бы нет? Кости оденем в царский кафтан, все это безобразие выставим в окне, а сами встанем сзади, чтоб народ не видел, и будем толкать туда-сюда, будто он сам движется!

Тут уже Рыжий не выдержал:

- Князь, вы, кажется, не совсем понимаете, в чем дело. Ежели мы сейчас, вот прямо сейчас не убедим народ, что царь жив-здоров и просит всех успокоиться и разойтись по домам, то это будет значить одно - в самые ближайшие дни нас ждут великие беспорядки, брожение, бесчинства и как следствие - гибель всего Кислоярского царства. А вы устраиваете какой-то балаган на костях!

- Ну, так бы сразу и сказали, - хладнокровно откликнулся Святославский. - В таком случае имеется у меня еще один способ, самый верный. Ну-ка, Антип, покажи нам, что не зря казенный хлеб жуешь.

Антип чуть ссутулился, зачесал волосы на плешь, напряг ноздри, сложил губки бантиком, раскрыл глаза до отпущенных природою пределов и при этом каким-то чудом сдвинул их к переносице.

- Государь! - вскрикнул дьяк Борис Мартьяныч и даже вскочил из-за стола.

- Да-а, и не отличишь от настоящего, - похвалил Рыжий, с изумлением разглядывая "опутятившегося" Антипа. - А сказать что-нибудь его голосом сможешь?

- Да ну что вы, в таком состоянии и своим-то голосом ничего не выговоришь, - ответил за Антипа князь Святославский. - Для этого у нас есть Мисаил... Хотя нет, было раньше у нас одно дарование, по прозванию Макарий Галка, этот умел кого угодно изобразить, да так, что не то что ни одна собака - родная матушка не отличит. Жаль, не задержался в моем ведомстве - взял да ушел на вольные хлеба. Хотя что за хлеба у него такие - не пойму. С тех пор как простились, ни разу о нем не слышал, - печально вздохнул князь. - Спился, должно быть... Ну, давайте.

Мисаил прокашлялся и отрывисто заговорил, старательно подчеркивая и выделяя каждое слово:

- Господа. Дорогие соотечественники. Вы. Видите. Что я. Жив. И нет никаких. Оснований. Верить инсивуна... Инсинува... Инсвину... Верить вымыслу, будто бы. Меня. Съели. Обещаю, что мы. Найдем. Всех тех. Кто распустил эти. Вздорные слухи. И примерно. Накажем. Где найдем. Там. И. Замочим.

Мисаил говорил так похоже, что Рыжий с Борисом Мартьянычем, на миг забыв о невзгодах, даже зарукоплескали. А князь Святославский гордо провозгласил:

- Вот видите, какие способности у нас втуне пропадают. Так что вы уж замолвите словечко перед... ну, перед тем, кто потом будет, чтобы не скупились на средства для Потешного приказа!

И тут за спиной князя раздалась громкая напевная речь:

- Исполать вам, добры молодцы и красны девицы!

(Хотя красных девиц в приемной не было вовсе, а присутствующих добрыми молодцами назвать можно было лишь с большой натяжкой).

Напевный голос принадлежал боярину Шандыбе, славному огромной, во всю голову, лысиной. Кроме того, борода у него то ли не росла вообще, то ли он ее брил, оттого при виде сего боярина Рыжему вспоминался заглавный герой виденного в молодости фильма про Фантомаса, разве что густые брови несколько выбивались из этого яркого кинематографического образа.

- Едва сквозь толпу пробрался, - радостно сообщил Шандыба. - На что не пойдешь, чтобы царские косточки проведать!

- И что, за этим вы сюда пришли? - неприязненно глянул на него Рыжий.

- А заодно посмотреть, как вы тут простой народ дурите! - еще радостнее провозгласил боярин Шандыба.

- Пить будете? - слегка заплетающимся языком проговорил дьяк Борис Мартьяныч. И, не дожидаясь ответа, наполнил чарку и протянул ее нежданному гостю.

- Вот такие, как вы, народ и спаивают, - громогласно заявил Шандыба, однако чарку принял. - Пью не за ваше здравие, но за упокой души нашего царя и за светлое будущее нашего государства!

С этими словами боярин сноровисто влил содержимое чарки себе в глотку и занюхал широким рукавом кафтана.

- Ну да, ты один у нас честный и порядочный, - не выдержал князь Святославский. - А мы все - лгуны, вруны да обманщики.

- А вот это ты сказал, князь, а не я, - хохотнул Шандыба. - Дело, конечно, ваше, а я вышел бы к народу и объявил всю правду!

- Вот выйди и объяви, - предложил Святославский.

- Почему это я? - возмутился боярин. - Я, что ли, Государя слопал?

- А кто - мы? - не выдержал господин Рыжий.

- Может, и вы, - Шандыба сел на один из стульев для посетителей и закинул ногу за ногу. - Когда я пришел, Государя уже съели, а вы были тут! А что, я вас покрывать не буду, я перед кем хошь правду-матку зарежу!

- Вот-вот, прямо как на той неделе, - злорадно подхватил князь Святославский. - Заявился на свадьбу и, хлебнув медовухи, принялся невесту обличать - мол, и такая она, и сякая, и гуляла с кем ни попадя...

- Я правду говорил! - приосанился Шандыба.

- Так эту правду все и до тебя знали, - продолжал Святославский. - А ты приперся и все веселье людям испохабил!

- Невеста должна быть честной! - заявил боярин Шандыба. И как бы в подтверждение своих слов рубанул по воздуху ребром ладони.