Царь мира сего, или Битва пророков продолжается

   – Еще лучше! Его в командировку ответственную постлали, но не прошло и часу, а на нем уже креолки гроздьями висят! Ну, просто – настоящий командировочный! Образец, так сказать!

   – Так, Лизка, – напустил строгости Михаил, – ты меня отвлекаешь!

   – Смотри у меня, чтобы эту шоколадку тоже усыпил! Всех, так всех! Я проверю!

   Беловский хотел что-то еще сказать в свое оправдание, но Изволь уже отключилась. Он в сердцах сплюнул и резко открыл ногой дверь на кухню. У шипящей сковородками плиты, удивленно моргая на Михаила, стоял лоснящийся от пара повар-индус. В его пухлых руках был маленький полиэтиленовый пакетик с каким-то порошком. Михаил решительно вошел и спросил, пристально глядя тому в перепуганные карие глаза:

   – Что это?

   – Это… это приправа – покрывшись испариной, промямлил повар.

   – А ну, попробуй на язык!

   Повар побледнел и стал пятиться. Михаил сгреб с разделочного стола огромный нож, и повторил:

   – А ну, попробуй на язык!

   – Нет, нет… я не могу…

   Михаил со всей силы ударил тесаком по доске так, что она разлетелась на куски.

   – Пробуй, я сказал!

   – Нет, нет! – дрожащим голосом застонал тот. Его ноги подкосились, и он рухнул на колени. – Помилуйте меня, господин! Меня заставили!

   – Кто?

   – Я не могу сказать, меня убьют!

   – Если не скажешь, тогда я сам тебя убью – замахнулся ножом Михаил. – Ну!

   – Пощадите, сэр! Пощадите меня!

   – Кто тебе велел отравить Коэна?

   – Нет! Я не скажу! Если вы убьете меня, они хотя бы не будут мстить моим детям!

   – Не волнуйся, Коэн отомстит…

   – Коэн не жилец. Его все равно убьют.

   – Кто?!

   – Я не могу этого сказать!

   Михаил схватил повара за дрожащую руку с пакетиком, заломил ее за спину, аккуратно забрал отраву, и отбросил ее в сторону.

   – Где ампулы для стрел от арбалета?

   – Они в правом холодильнике, на полке в дверце.

   Не выпуская его руки, Беловский достал одну маленькую пластиковую ампулу, с иглой на одном конце и резьбой на другом и воткнул ее в толстое плечо отравителю. Тот сразу обмяк и упал на пол. Лейтенант выключил плиту, сдвинул с конфорок сковородки, чтобы не шипели, отволок тело в сторону и с трудом взвалил его на стоящий у стены диванчик. Потрогав сонную артерию на шее, Михаил убедился, что повар жив, но спит. Он рассмотрел надпись на ампуле. Она гласила, что данная доза рассчитана на животных весом от двухсот килограмм, до полутонны. Эх, не повезло мужику, – подумал он, – хотя, парень не из худеньких. Может и обойдется…

   Затем он выгреб из холодильника на стол все ампулы, которые, в зависимости от силы действия, различались разноцветными юбочками, отобрал те, что рассчитаны на животных от пятидесяти до двухсот килограммов и едва успел рассовать их по карманам, как услышал за дверью звук каблучков Джулии.

   Она без стука открыла дверь, сделала шаг вовнутрь, и на ее жеманном личике только что нарочито полуприкрытые глаза и губки как-то сразу расширились до максимального размера от представшей перед ней картины: на диване в неестественной позе с задранной кверху рубашке валялся повар. Рядом стоял раскрасневшийся от напряжения новый красивый сотрудник – Дэвид Винник, который, заметив, что Джулия имеет намерения пронзительно завизжать, молниеносно бросился в ее сторону, зажал рот рукой, и сгреб в объятья, от которых ноги девушки почему-то подкосились, а глаза закатились. В общем, она уснула счастливым сном прямо на руках у Михаила...

   – Зачет! – услышал он голос Изволь – ты сделал это!

   – Тебе все шуточки, а мне-то чего с ней теперь делать? Что-то не хочется оставлять ее на кухне с этим боровом.

   – Отнеси в третью комнату слева. Это ее комната.

   Беловский взвалил креолку на плечо, осторожно открыл дверь, посмотрел по сторонам, прокрался в комнату Джулии и бережно положил ее на кровать. Только он собрался покинуть девичьи покои, как из соседней комнаты, услышав незнакомые шаги, выскочила старая негритянка:

   – Что с Джулией, что с моей девочкой! – запричитала она – Что ты с ней сделал!

   – Ничего страшного, мэм, у нее обморок… Она спит…

   Негритянка отодвинула Михаила и склонилась над кроватью, прикрыв половину ее огромным круглым задом.

   – Джулия, Джулия, что с тобой! –  теребила она девушку, стараясь привести ее в чувство.

   Она трубила довольно громко, так, что Беловский не на шутку обеспокоился – как бы не сбежались люди. Поэтому он, оценив на глаз массу негритянки, достал из кармана нужную ампулу, помялся немного, прицелился, смущенно отвернулся… и шлепнул ладонью с зажатой между пальцами ампулой по ее солидному крупу. Негритянка от неожиданности подскочила, соображая, как реагировать на такую выходку, но пока думала, успокоилась, почувствовала сладкую усталость, присела, прислонилась к спинке кровати и уснула в этой же позе.

   – Да-а-а-а… ну ты гигант! Да ты представляешь просто страшную опасность для женщин любого возраста, Беловский! – хихикнула Изволь.

   – Тьфу! – сплюнул он, – самому от себя противно…

   – Ничего-ничего… продолжай в том же духе! Там еще горничная и прачка есть. Ты как к прачкам относишься?

   – Так же как и к горничным.

   – Ну, гусар! Ну, гусар! Прям не американский летчик, а уездный специалист по прачкам и горничным!