Царь Ифритов

Воздух становился все горячее, и легкие капли пота уже выступили на теле царевича. Наложники черпали воду тонкостенными чашками и поливали скамьи, чтобы вода испарялась быстрее, и не было так горячо сидеть. Вскоре царевич Эшиа за волнами пара перестал различать лицо царя Ямайна.

Счет времени оставил его, и он с трудом понимал, сколько времени уже проводят они в этом месте. Чресла его охватила расслабленность, и вскоре он уже позволил себе вытянуться на лавке во весь рост, ибо длина ее позволяла. Он слушал тихое шипение, которым сопровождалась подача пара, и прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как горячий влажный воздух, так не похожий на обжигающий сухой сжигающей в жару пустыни, обволакивал его.

– Видишь, царевич? – как сквозь туман донесся до него голос царя Ямайна. – Тамма – это сокровище. Только с ее помощью и можно поддерживать в себе красоту и молодость.

Царевич Эшиа хотел возразить ему, что есть много способов поддерживать в себе молодость и красоту, но ему стало лень спорить. Сладкая истома охватила его, и ему не хотелось разговаривать, а только лежать, растянувшись на горячем мраморе, и наслаждаться ощущениями, новыми для него.

Царь Ямайн дал ему возможность познать всю глубину удовольствия, и сам с наслаждением предался томлению, но вскоре снова позвал царевича Эшиа по имени. Эшиа приоткрыл один глаз, хоть в клубах пара по-прежнему почти ничего не различал, но вслушался в голос Ямайна:

– Это ведь еще не все, чем я хотел удивить тебя, мой царевич. И, хоть мое сердце и разрывается от того, что придется прервать твой сладкий отдых, хочу уверить тебя, что ты не будешь разочарован, если сейчас проследуешь за мной к тем высоким столам.

Царевич Эшиа сел на мраморной скамье, потянувшись, и послушно проследовал за царем Ямайном в сторону столов. Разум его немного поплыл от тяжелого влажного воздуха, и двигался он плавно, точно выпил перед тем слишком много вина. Один из наложников помог ему лечь на мягкие ткани, которыми был устлан стол, и Эшиа послушно лег ничком, положив под голову сложенные руки.

На соседний стол так же лег царь Ямайн. Он услышал звуки, которыми обычно сопровождает вскрытие склянок с маслом, и мягкий аромат достиг его чуткого носа. Когда наложник опустил руки, смоченные маслом, ему на спину, и сдвинул с плеч промокшие белые ткани, Эшиа даже не удивился, и только повел лопатками, устраиваясь удобнее. Наложник принялся разминать его спину и плечи, а после бедра и ноги, и делал это с таким умением и такой аккуратностью, что ни разу не испытал царевич боли, а лишь удовольствие.

Так провели царевич Эшиа и царь Ямайн долгие часы в мозаичных банях среди горячего пара и прохладной воды. Побыв долгое время внутри таммы, вернулись они к бассейну, и пили вино, и ели фрукты, и говорили о тех вещах, о которых обычно говорят люди, когда их чресла расслаблены, и рассудок ленив, и не хочется говорить ни о чем серьезном, и поднимать ни единой важной темы, и поэтому разговоры их в такие моменты лишены какого-либо смысла и приятны в процессе.

Когда же все вино было выпито, фрукты и сладости съедены, а тела сковала приятная усталость, царь Ямайн хлопнул в ладоши и приказал снова наложникам появиться, чтобы переодеть их обратно в те одежды, в которых они прибыли сюда, и проводить назад к паланкину.

Обратная дорога показалась царевичу Эшиа в два раза более длинной, но, возможно, было то потому, что снедала его сонная усталость, и мечтал он о том, как окажется в своих покоях и сомкнет глаза. Царь Ямайн довольно наблюдал за ним, и было видно, что нравится ему, как выглядит гость после посещения бань, ибо значило это, что до дна испил он чашу наслаждения.

Лабар, сопровождавший паланкин и в ту и в другую сторону, помог царевичу Эшиа сойти по золотой скамеечки следом за царем Ямайном и, дождавшись, чтобы Эшиа распрощался с царем всеми известными ему словами вежливости, взялся проводить его до его покоев.

Едва только Эшиа оказался в своих покоях, упал на кровать и блаженно зажмурился.

– Мой господин… – осторожно заметил Лабар, – мне кажется, вам хорошо бы снять одежду и лечь в постель, как подобает.

– Я не собираюсь долго спать, – промурлыкал в ответ царевич, и голос его звучал совсем сонно. – Во имя Ар-Лахада, еще только середина дня. А я намерен посмотреть закат в этом дворце. Ты покажешь мне закат, всезнающий Лабар? Тогда подумай, откуда мне будет лучше всего его наблюдать, пока я предамся легкой дреме…

Сказав так, царевич сомкнул глаза и погрузился в глубокий сон, оставив Лабара неодобрительно качать головой да дежурить возле закрытых дверей.

Перед самым закатом Лабар разбудил царевича Эшиа.

– Не изволь гневаться на меня за дерзость, мой царевич, но ты так горячо высказывал желание посмотреть на закат, и непременно в моем обществе, что я решил позволить себе прервать твой сон…

– Все в порядке, милый Лабар, не утруждай себя… – Эшиа сел на постели и потянулся с тихим стоном.