Царь горы

Николас, лидер афинских сепаратистов, занимал довольно высокий пост в клане, казался верным, умело скрывая честолюбивые замыслы. Его демарш мог бы пройти по обычному сценарию, но на свою беду Николасу приходилось принимать участие в организации нескольких встреч между Александром и азиатскими кардиналами. Не только уязвленная гордость двигала Александром во время карательного рейда, не только желание показать подданным силу — барон защищал тайну переговоров. Николасу не повезло — он слишком много знал.

— Думаешь, этой истории хватило Луминару, чтобы сделать правильный вывод? — пробурчал Александр.

— Густав умен, — повторила Клаудия. — История с Николасом не могла не вызвать у него подозрений. Луминар, разумеется, не знает о наших переговорах с азиатами, но он понял, что ты стал иначе смотреть на власть.

— Что будем делать?

Девушка пожала плечами:

— Чем закончилась встреча?

— Он согласился с моим предложением.

— Так сразу?

Барон усмехнулся:

— Сначала все шло как обычно, Густав юлил, пытался острить, обещал подумать и дать ответ позже, но в конце диалога сломался. Он хочет стать полноценным кардиналом и ради этого готов на все. — Александр помолчал. — Это была очень искренняя эмоциональная вспышка. Он не играл. Мы его зацепили, дочь.

— Густав поверил?

Бруджа дотянулся до столика, взял бокал и сделал большой глоток вина.

— Сейчас Луминар сидит в своем поместье и размышляет, взвешивает. Он хочет верить, но запрещает себе. Он согласится приехать для заключения договора, но будет осторожничать до последнего.

Клятву на Амулетах Крови невозможно заключить через Пелену Дружбы, истинные кардиналы должны стоять лицом к лицу и произносить слова, держась за руки.

— Главное, — допив вино, продолжил барон, — Густав не будет мешать ликвидации Бориса и не испугается ее. Не спрячется, когда мы снесем голову американцу.

— Главное, — холодно усмехнулась Клаудия, — чтобы Густав не узнал, что голову американцу снесли не мы, а Захар и гиперборейская тварь. Потому что в этом случае он поймет, что у нас есть собственный кандидат на титул истинного кардинала Луминар.

Александр пристально посмотрел на дочь:

— У Сантьяги есть собственный кандидат.

— У нас, — жестко ответила Клаудия. — Если ты хочешь выиграть битву, то пора прекратить отделять себя от союзников. Даже в мыслях. Захар с нами.

— Сейчас с нами.

— И останется.

Барон поднялся с дивана, наполнил опустевший бокал красным и медленно подошел к разожженному камину. На дочь он старался не смотреть.

— Вернемся к Густаву. Говоря откровенно, я уже не рад, что мы решили начать с Бориса, первым надо было валить умника.

— На то он и умник, чтобы не попадать в ловушки, — спокойно ответила девушка. — План устранения хорош для драчуна Бориса, Густав же разгадал бы нашу затею за пять минут и сумел бы спастись.

— Придумали бы план получше.

— Мы и придумали. — Клаудия помолчала. — Отец, мы оба знаем, что приняли правильное решение. Свалить лондонца можно только хитростью.

— Подлостью.

— Хитростью, — повторила девушка. — В том, чтобы заманить врага в ловушку, подлости нет. На войне как на войне.

Они должны будут встретиться наедине. Телохранители барона покинут виллу, Густав войдет в дом один. Алое Безумие против Драконьей Иглы. Александр не сомневался в исходе дуэли.

Но что будет после?

Можно ли доверять слову Сантьяги?

Такие мысли Бруджа скрывал даже от дочери.

— Посмотри вперед, Клаудия, мы должны отслеживать любые изменения будущего.

— Да, отец.

Барон вернулся на диван, уселся, улыбнулся:

— Есть и хорошие новости.

— Неужели?

— По тому, как вел себя Густав, я понял, что ему неизвестно о наших переговорах с кардиналами. Он не догадывается, насколько далеко мы зашли.

В последнее время барон активизировал деятельность, провел целый ряд встреч с лидерами крупных азиатских кланов и добился впечатляюших результатов. Пять кардиналов: Носферату из Шанхая и Сингапура, Луминары из Куала-Лумпур и Мадраса, а также Малкавиан из Кейптауна, положительно отнеслись к идее объединения Саббат. Правда, оставалось провести завершающую встречу, на которой коалиция обретет четкие контуры, но Бруджа не сомневался в успехе.

— Шесть кланов — это огромная сила. А если все пойдет по плану, то в коалицию вольются Лондон и Нью-Йорк, и никто не сможет нам противостоять! — Александр властно посмотрел на дочь. — Из непримиримых останется лишь Леопольд Бруджа, добровольно он под мою власть не вернется, придется воевать. С остальными одиннадцатью можно говорить.

Между европейскими и южноамериканскими Бруджа накопилось слишком много противоречий, чтобы обойтись без крови. В остальных случаях — да, можно уговаривать и искать компромисс.

— Ты забыл о Пабло Робене, — негромко напомнила Клаудия.

— Густав тоже упомянул изгоя, — проворчал барон.

— И что?

— Ничего, — пожал плечами Александр. — Будем действовать так, будто его нет. Встретимся с кардиналами и создадим коалицию. Обретем силу, и Пабло станет не страшен, он не рискнет связываться с вождем семьи.

— Ты не сомневаешься в кардиналах?

— Не сомневаюсь. Им понравилась… идея.