Царь Дмитрий - самозванец

И еще одна грустная мысль посетила меня. Я вдруг понял, что Димитрий никогда уже не вернется. Да, история всегда повторяется, но никогда — в том же месте и с тем же человеком. Многие герои заносчиво пренебрегали этим законом и, пытаясь переломить судьбу, старались повторить свой подвиг давний, принесший им власть, богатство или славу. И что из этого выходило? Всегда одно и то же — срамота и смех всеобщий.

Нет, Димитрий не вернется, а если вернется, то это будет уже другой человек.

Сказка не повторяется.

Красное Солнышко не восходит дважды.

Самозванец

[1606-1608 гг.]

Если и был когда-либо самозванец на Русском престоле, так это князь Василий Иванович Шуйский. Ох, недаром я всю жизнь эту семейку недолюбливал, подозревая во всевозможных кознях! Но даже я не ожидал, что они в мыслях так высоко заносятся. От Романовых ожидал, потому что они выскочки, у молодых родов случается иногда вредное кружение в голове, но Шуйские-то за столько поколений должны были смириться с давним поражением и свыкнуться со своим вторым местом в державе. Да и честили мы их без меры, всегда они были в Думе боярской, иногда и во главе, в войске — первыми воеводами в полках, а если и казнили их, то редко, гораздо реже, чем по делам их следовало. За примерами далеко ходить не надобно — года не прошло!

Но Шуйские не только меня вокруг пальца обвели. Димитрий с Романовыми и всей их бандой опричной переворот проглядели, а бояре, кроме самых ближних к Шуйским, ожидали совсем иного результата. Как и святые отцы, и поляки, король с послами его.

Но уже на второй день после бунта князь Василий Шуйский открыл свое истинное лицо. У него и внешнее-то было весьма отталкивающим, как и весь облик его. Роста малого, мне под грудки, он брал толщиной, но она не прибавляла ему сановитости; руки нервные, находящиеся беспрестанно в движении, из тех, что все и всегда к себе подгребают, а отдают с великой неохотою; нос утицей; рот широкий, но не улыбчивый; особенно же мерзки были глаза, маленькие, подслеповатые, постоянно мигающие и, по общему признанию, вороватые. Да уж, нашелся спаситель державы! Ничем не мог привлечь он сердце народное, и народ не любил его, даже дал ему презрительное прозвище Шубник, не за то, что имел шубы роскошные и всегда появлялся в них, а за то, что шубами этими торговал — истинно княжеское занятие!

Но за всем этим обликом скрывался ум, великий в замыслах коварных, хитрость воровская и даже смелость в некоторые решительные минуты. Что князь Василий и показал, когда вдень поминовения нашего предка великого князя Димитрия Донского на Красную площадь вышли бояре, святители, двор царский, дьяки. Простого народу было меньше, несмотря на оглашение и непомерное любопытство людское, на площадь явилось всего сотни три-четыре, преимущественно купеческого звания, как потом выяснилось, сотоварищей князя Шуйского по его делам торговым.

А ведь весь этот торжественный выход и был в значительной мере предназначен для народа, который забился по домам своим и хранил враждебное молчание. Из дел же предполагалось только объявить созыв Священного Собора для избрания патриарха, который будет руководить страной до прибытия представителей земель Русских и избрания царя. Все шло по плану Федора Романова, но вдруг на площади раздались громкие крики: «Царь важнее патриарха! Да здравствует Дарь Василий Иванович!» — то вступили в действие луженые купеческие глотки. За ними подпевалами заголосили ближние Шуйским бояре и князья и даже некоторые святые отцы, которым не по душе было грядущее избрание Федора Романова в патриархи. Все остальные были захвачены врасплох, переглядывались недоуменно, ожидая, что кто-нибудь выступит вперед и скажет противное слово, но таковых не находилось, и бояре покорно опускали головы. Когда же Романовы, Федор и Иван Никитичи, преодолели растерянность и сообразили, что надо делать, было уже поздно — князь Васи-

лий Шуйский был провозглашен великим князем и царем Всея Руси.

Так несколько сотен безвестных голосов решили судьбу престола Русского. Вот я и говорю: Васька Шуйский — самозванец!