Царь Дмитрий - самозванец

Похороны, состоявшиеся на следующий день по кончине, торжественностью превзошли даже Федорово венчание на царство. Бояре первейшие несли гроб с телом царя Святого, патриарх Иов вещал проникновенно: «Слез настоящее время, а не словес, плача, а не речи, молитвы, а не бесед», — и славил добродетели Федора, именуя его ангелом кротости и отцом чадолюбивым. Народ громко рыдал, оплакивая царя милосердного и скорбя о скончании рода великокняжеского, правившего три века на Руси. У царицы же Арины от горя случилось помрачение рассудка и упадок сил, так что на похороны ее буквально на руках принесли. Лишь Борис Годунов не мог изобразить скорби, даже во время панихиды ухитряясь отдавать какие-то приказания.

На девятый день по кончине царица Арина неожиданно объявила о своем намерении принять постриг и удалилась в монастырь Новодевичий. За ней последовал Борис Годунов, до самых сороковин он, презрев дела, сидел у ног сестры и уговаривал ее переменить решение. Уговаривали Арину патриарх Иов и все святители вместе, приходили под стены монастыря огромные толпы народа, стенали и плакали, молили царицу не покидать их, не оставлять державу в сиротстве, а народ без защиты перед своеволием боярским. Но Арина была тверда в своем решении.

Бояре, видя неуступчивость царицы, быстро отступились и решили на Думе своей созвать Собор Земский для всенародного избрания нового царя. Пока же обсуждали, кого в цари выкрикнуть. Первым вспомнили Федора Никитича Романова,

который был ближайшим родственником царя Федора, вторым — великого князя Симеона, который, сойдя с престола Русского и вернув его царю Иоанну, удалился в свои поместья тверские и проживал там безвыездно без малого двадцать пять лет. Но громче всех кричали приспешники Годунова, указывая на то, что только его попечением крепилась держава во все годы царствования царя Федора и что он является ближайшим наследником. Одни говорили, что Борис с самого первого детства возрастал в палатах царя Иоанна, питался от стола его и навыкал государственной мудрости. Другие вспоминали, как царь Иоанн, узнав о недуге своего любимца, приехал к нему, сказал милостиво: «Борис! Страдаю за тебя как за сына, за сына как за невестку, за невестку как за самого себя», — и, подняв три перста десницы своей, примолвил: «Се Федор, Ирина и Борис, вся семья моя». Третьи же лживо утверждали, что в последние часы жизни царь Иоанн, всеми оставленный для исповеди, удержал Бориса при одре своем, говоря ему: «Для тебя обнажено мое сердце. Тебе приказываю душу, сына и все царство, блюди или дашь за них ответ Богу».

Тут немногие прозорливые разгадали хитрую игру Годунова с воцарением Арины, ныне он наследовал не зятю, а сестре! Но большинство, страшась безначалия и смуты, высказалось за Годунова.

Удивительным же было то, что Годунов отказался от чести предложенной, ведя игру хитрую и лицемерную, он заставлял себя долго упрашивать. Уговаривали сначала Годунова на Думе боярской — Годунов перестал туда приходить. Собрался Собор Земский — Годунов не пришел и затворился в своем доме. Составили грамотуутвержденную, и все члены Собора, патриарх, святители, бояре, князья служилые, дьяки приказные и другие посланцы Земли Русской, числом более пятисот, на ней подписи свои поставили — Годунов отказался ее принять и вновь удалился в Новодевичий монастырь, чтобы ему не докучали. Собралась огромная толпа простого народа и во главе с избранными из Собора Земского отправилась в Новодевичий Монастырь, Годунов речи избранных выслушал, но на все мольбы ответил отказом. Вышел на стену монастырскую и об-

ратился к народу, вкруг монастыря расположившемуся, говорил со слезами на глазах, что никогда в жизни не мыслил он посягнуть на превысочайший царский чин, что клялся во времена давние царю Иоанну не искать никогда престола царского, что он скорее возложит на себя клобук монашеский, чем венец царский. Тут народ, возбуждаемый приспешниками Бориса, принялся готовиться к новому, невиданному ходу. Всю ночь до утра двери храмов были открыты, везде служили литургии, все храмы были полны народом, так что яблоку было негде упасть, а с утра священники вынесли самые почитаемые иконы и со всей святостью, под звон колокольный, двинулись крестные ходы к Новодевичьему монастырю со всех концов Москвы. Шел и патриарх вместе со всеми членами Собора Земского, после молитвы всеобщей в кремлевском храме Успения.