Царь Дмитрий - самозванец

Смерть царственного младенца возродила интригу Шуйских. Уже и митрополит Дионисий был на их стороне, оправдывая свое прозвание Мудрого Грамматика, он выискивал в летописях случаи похожие, оправдывающие затею богопротивную. Уже называлось и имя будущей царицы — дочери князя Ивана Мстиславского. Наконец, Шуйские, поддерживаемые многими другими боярами, обеспокоенными всевластием Годунова, ударили челом царю, прося того развестись с женой для блага державы. Но Федор оказался тверд в простоте своей и в любви к жене и отвел все наветы. А Борис Годунов, воспользовавшись случаем, представил доказательства ложные измены Шуйских и их связей с королем польским и гетманом литовским. Указал Годунов и на скаредные дела Шуйских, воспользовавшись тем же приемом, что и при удалении князя Мстиславского. Оказалось, что князь Иван Петрович Шуйский, едва стал опекуном царским, взял себе в кормление Псков вместе с посадами и с испокон веку шедшими в казну царскую сборами таможенными. Не удовольствовавшись этим, он отписал на себя город Кинешму с обширной волостью, сыну своему князю Дмитрию Ивановичу пожаловал город Гороховец со всеми доходами, князь же Василий Иванович Шуйский подмял под себя большую часть меховой торговли, за что и удостоился в народе прозвания Шубника. Царь Федор, осерчав, немедленно сослал князя Ивана Петровича Шуйского на Белозеро, князя Андрея Ивановича Шуйского в Каргополь, иных же Шуйских в Кинешму, Астрахань, Нижний Новгород и другие города. Митрополита Дионисия, державшего сторону Шуйских, свели с престола и заточили в монастырь отдаленный, то же и Крутицкого архиепископа Варлаама, смело возвысившего голос против самовластия Годунова. А йесчастную княжну Мстиславскую силой постригли в монахини. Прошло немного времени, и героя псковского князя

Ивана Петровича Шуйского по приказу Годунова удавили в яме смрадной, то же и многих других.

Отныне Борис Годунов один стоял у трона царского. Новый митрополит Иов, ставленник Борисов, был во всем послушен его воле.

Над Землей же Русской собирались тучи. Король польский Баторий, ободренный схваткой бояр у престола Русского, стремился к новой войне, сдерживаемый лишь отказом сейма в деньгах и людях. Но вот папа римский, полагаясь на обещания Батория распространить веру латинскую до самой Москвы, дал ему двадцать пять тысяч золотых, и король стал собирать рать для похода. То же и шведы, которые стали требовать от нас земель до самого Пскова, мы же потребовали вернуть воровски занятые города наши — Ивангород, Яму, Копорье и Карелу. Дело неудержимо катилось к войне. Вдруг все разрешилось, Баторий в одночасье скончался от старой раны, а шведский наместник в Эстляндии, заносчивый Делагарди в реке Нарове утонул.

Из прочего: заложили в Москве, вокруг Кремля и Китай-города, Белый, или Царев, город, окружив его каменной стеною белою, да основали на берегу реки Урал город с тем же именем — Уральск, на Волге город Самару, на южных рубежах — город Воронеж и крепость Дивны, в краю диких башкир — город Уфу рядом с бывшей крепостью, в устье Иртыша — Обский городок, а также Тюменский острог.

[1587 г.]

После лет бурных и губительных вдруг снизошли на Землю Русскую покой и благоденствие. Все в державе нашей стало само собой успокаиваться, дикие бунтовщики покорно склонили головы, крестьяне, отбросив дреколье, взялись за орала, ратники, наоборот, отбросив мысли мятежные, взялись за мечи и встали на страже на рубежах наших, земля принялась родить с невиданной силой, откликаясь на солнце ласковое и питаясь дождями урочными, смерды и скот домашний размножались двойнями, а свиньи так десятками, птиЦе же счет потеряли.

Те же изменения наблюдали мы и за пределами державы нашей. Многие государи слали послов в Москву, спеша заключить союз дружественный с воспрявшей Русью. Иные не ограничивались послами и лично припадали к престолу Русскому. Уж на что заносчив и требователен был всегда крымский хан, а прискакал верхами в Москву вместе со всеми женами своими. Приняли его как подобает, забыв обиды старые, богато одарили тканями узорчатыми и драгоценностями разными.

Другие же государи, не довольствуясь союзом, прямо просили взять их под опеку русскую. И первым был царь кахетинский Александр, приславший в Москву такую грамоту: «Настали времена ужасные для христианства, предвиденные многими боговдохновенными мужами. Мы, единоверные братья русских, стенаем от злочестивых. Един ты, Венценосец Православия, можешь спасти нашу жизнь и душу. Бью тебе челом от лица земли со всем народом: да будем твои вовеки веков!»

Царь благочестивый не мог оставить без ответа призыв брата по вере. Так Земля Русская перевалила через хребет Кавказский, включив заодно в себя несколько княжеств соседних, и стал с того времени Федор писаться в титуле Государем земли Иверской, Грузинских Царей и Кабардинской земли, Черкасских и Горских Князей.