Царь Алексей Тишайший

Первые описания небольшой библиотеки царевича Алексея в полтора десятка книг датируются началом 1640-х годов. Составлялась она по преимуществу из даров. Например, патриарх Филарет успел позаботиться не только об азбуке, но подарил царевичу два Апостола — печатную и рукописную книги. Патриарх Иосиф «благословил» царевича книгой «Главизны наказательны о нравоучительстве — царя Василья Греческого сыну своему царю Льву» — переводом византийского памятника IX века, использовавшегося церковными иерархами для поучения московских царей при их венчании на царство. Для обучения церковной службе использовались книги Октоих и Стихиры, «купленные у Строгановых». Петь стихиры царевича Алексея, скорее всего, тоже учил дьяк Василий Прокофьев; он подарил царевичу Псалтырь «с песньми», Стихирарь и Триоди «знаменные» (то есть нотные рукописи со знаменным письмом). Имелась в библиотеке царевича и четья книга — «Космография», подаренная думным дьяком Михаилом Даниловым. Но самыми заметными были дары боярина князя Алексея Михайловича Львова. Он один из тех, кто заключал Поляновский мир в 1634 году, и его подарки царевичу подчеркивали значимость отношений с Литвой. Так у царевича Алексея появились в детской библиотеке «Грамматика, литовская печать, в осмушку», а также «Лексикон, литовская печать, в осмушку». 29 ноября 1636 года царевич получил в подарок от боярина князя Львова письменные принадлежности — вероятно, какое-то пресс-папье: «книжка — листье каменное, доски серебрены камфарены; по доскам на сторонах стоят немки; застежки серебрены ж, на переплетке четыре репейка на шурупах». Еще одна «книжка каменная ж, доски серебряные резные, по зеленой земле» была подарена воспитателем царевича Алексея дьяком Григорием Львовым. Вместе с печатными и письменными книгами сохранилось упоминание о замысловатых, особенно украшенных «писчих» перьях, одно — «с финифтом», а другое — «серебрено с карандашем» (также подарки боярина князя Алексея Михайловича Львова), а также «черниленка кизылбашская», купленная царевичу Алексею в 148-м (1639/40) году^{43}.

Когда царевич достиг тринадцатилетнего возраста, пришло время официальной церемонии объявления наследника царства. Приурочена она была к новолетию — 1 сентября 1642 года. Царь Михаил Федорович и царевич Алексей Михайлович вместе были «у действа многолетнего здравия». Книга царских выходов сохранила описание их одежд, повторявшихся как у царя, так и его сына: однорядка, кафтан, зипун (украшения были пожалованы царем Михаилом Федоровичем с одного из своих нарядов) и соболья «шапка горлатная». У обоих в руках были резные «индейские» посохи, украшенные драгоценными камнями, а сидели они на специально выданных из Казенного приказа «стульях» — подобиях трона. С этого времени царевич Алексей Михайлович становится уже полноправным участником дворцовых церемоний. Например, в ближайшем осеннем троицком походе 21 сентября 1642 года у него, как и у царя Михаила Федоровича, был свой личный «рында у саадака» Иван Меньшой Федорович Стрешнев (в рынды — хранители оружия — обычно назначали юных стольников из аристократических родов и родственников царской семьи). Появился царевич Алексей и на еще одной ежегодной церемонии с участием царя — в день Богоявления 6 января 1643 года. После службы в Успенском соборе царевич ходил вместе с отцом «на ердань» на Москве-реке. Однако в течение следующего года он не участвовал ни в каких других царских выходах; новая запись о царевиче встречается только год спустя, опять в день Богоявления, 6 января 1644 года, когда царевич Алексей заменил отца, молившегося у себя «в Передней избе», а не в соборной церкви. Как сказано в «Книге царских выходов», «государь за кресты на ердани не был; а ходил за кресты государь царевич Алексей Михайлович»^{44}.

Царь Михаил Федорович готовился в это время к приему датского королевича Вальдемара и думал об организации будущего брака дочери, царевны Ирины Михайловны, и датского принца. История эта напрямую затрагивала интересы царевича Алексея Михайловича, так как при определенных обстоятельствах она могла иметь отношение к престолонаследию. Говорили о существовании целой партии при дворе, сопротивлявшейся свадьбе. Однако царь Михаил Федорович и его сын искренне желали заключения брака с представителем датской династии, о чем свидетельствуют сохранившиеся источники. Во время переговоров с датским королем Христианом IV предварительно обсуждалось несколько пунктов, среди которых и будущее положение королевича Вальдемара в Московском государстве. Датский король заботился, чтобы его сын, став зятем московского царя, подчинялся и имел «своими государи» только царя Михаила Федоровича и царевича Алексея Михайловича. В ответ в грамоте царя Михаила Федоровича 9 июля 1643 года королевича называли не только зятем, но и «государским сыном» и обещали, что «над собою ему никакова началу не имети, опричь нас, великого государя, и сына нашего, государя царевича князя Алексея Михайловича»^{45}.