Ц-7

– Дайте мне! – Рита решительно отобрала трубку. – Алло! Мы не туристы и не командированные! Соедините меня с дежурным КГБ, или кто он там по должности… Я не хулиганю! Код восемьсот четырнадцать двести… – отбарабанив цифры, девушка с силой добавила: – Наше дело связано с темой «Ностромо». Пожалуйста, свяжитесь с генерал-лейтенантом Ивановым или с председателем КГБ! Кто там сейчас у вас? Цвигун? Вот с ним. Если, конечно, хотите получить благодарность, а не выговор с занесением! Хорошо, перезвоним ровно через час. Ауф видерзеен!

Девушка не сразу попала трубкой на рычажки – ее била дрожь. Лидия Васильевна мигом подсела, обняла невестушку, и на долгую минуту застыла тишина.

– Распсиховалась совсем… – смущенно улыбнулась Рита. – Чуть не обматерила того посольского, или кто он там…

Тут и Петр Семенович подсел, а Настя залезла на кровать и обняла старшую подругу со спины.

– Так… Всё будет хорошо! – девичий голосок взвился молитвой.

Воскресенье, 29 января. Утро

Московская область, Малаховка

Заснуть, как обычно, не выходило – нервы разгулялись, мысли лезли в голову… Пришлось организму приказать спать.

Ночь прошла спокойно. Шептались у Наташки, шептались Маша с Женькой – мы им постелили в гостиной. Шептались Аля с Тимошей – я уступил девчонкам нашу с Ритой кровать, а сам прикорнул рядом, на диване. Но мне никто не мешал совершенно – тело четко и дисциплинированно выполняло приказ. Дрыхло.

Мне даже сон приснился, хоть и наведенный. Всё те же скалы чернели, отражая зловещее красное свечение, всё те же багровые тучи неслись по ночному небу, только голос добавился.

Громыхая низкими частотами, раскатилось: «Покорись!»

Мой ответ, не лишенный дворового изящества, звучал не менее лапидарно: «Сдохни!»

Встал я ровно в семь – и технично ушел, оставив «Ижика» у подъезда. Конечно, с Женькой было бы спокойней, а если с ним что-нибудь случится? Оставить сиротой еще нерожденное дитя? Сделать незамужнюю Машу вдовой? Нет уж, лучше одному…

До Малаховки добрался на электричке. Немногие попутчики обогнали меня, спеша домой или в гости, а я неторопливо шагал к той самой даче, почти подкрадываясь к приличному загородному дому с мансардой. Бродили во мне неосознанные опасения, тревожа и подстегивая пульс.

Устав кружить, я направился к даче, шагая так, чтобы пореже мелькать между стволов сосен и елок. Тихонько отворив калитку, прошел во двор – дорожка, мощеная кирпичом, была очищена от снега, неся следы небрежной метлы.

Элеутерио Агпэоа был «дома» – темная энергия давила на мозг, угнетая сознание. Даже обычный человек, проходя мимо, ощутил бы этот недобрый натиск, гасивший радость и отбиравший надежду. Я даже подивился необычайной Силе, исходившей от филиппинца, и вовремя насторожился.

…Они не спустились с крылечка, а вышли из-за дома. Вдвоем – Элеутерио и Аидже. Губы филиппинца вздрагивали, выражая презрение русскому лоху, а индеец смотрел серьезно и пристально, словно пытаясь разобраться в том, что открывалось ему.

– Здравствуй, Миха, – выговорил он на хорошем русском, не притворяясь больше неграмотным туземцем. – Поздравляю – ты проиграл.

Не вступая в глупый спор, я уточнил:

– Ламу ты использовал?

Аидже кивнул.

– Тсеван слишком глуп. Да и какой с него лама? Еще будучи простым монахом, он обрел Силу – и решил, что этого достаточно для священства. Я подговорил Римпоче слегка приоткрыться, чтобы заманить тебя в ловушку… Прикидываешь свои возможности? – он снисходительно усмехнулся, и резко сжал кулак, словно поймав муху. – Хоп! Взял твою мысль! Зря… Зря ты недооцениваешь Элеутерио. Что, учитель показал тебе, как уронил Агпэоа? Но он так и не понял, почему мне удалось расправиться с ним! А всё просто. Элеутерио обладает уникальной способностью – он отбирает Силу! Что делать солдату, лишенному боеприпасов? Бежать, сдаться или погибнуть! Твой учитель выбрал смерть…

Я слушал краснокожего метагома, а сам сосредотачивался – Агпэоа был и оставался моей целью. Филиппинец умрет первым.

– А тебе разве не унизительно работать на богатея-бледнолицего? – сощурился я. – Зачем ты убил моего наставника? Ты ведь даже скальпов не снимаешь, чтобы украсить свой вигвам, или что вы там строите на Гуапоре…

– Ты слишком много знаешь, – от Аидже дохнуло холодом, – и слишком много говоришь!

Не дожидаясь, пока индеец от выводов перейдет к мерам, я вывернул ладонь, усылая к филиппинцу мощный энергетический выплеск. Словно осиновый колышек в сердце вбил.

Элеутерио, пуча глаза и раскрывая рот в немом крике, зашарил руками, словно царапая воздух скрюченными пальцами, и рухнул на колени. Сердечная мышца лопнула, выворачиваясь в хаотичном биеньи, и хилер-киллер повалился, суча ногой… Всё. Сдох.

Аидже, ни слова не говоря, отшагнул, вытягивая обе ладони. Посыл шатнул меня, бросая на одно колено, и я ударил снизу, словно зачерпывая пятерней воду, да брызгая. Индеец зарычал от боли – пять хлещущих выплесков, всаженных в упор, он отразить не смог, но устоял, приседая на широко раздвинутых ногах.