Труды и дни

Зима прошла, пролетела, промчалась, вот уже май 1941 года настал. Фира уехала в Белоруссию, в Брест к бабушке, обещала Феде вернуться в июле, они целовались при всех на вокзале, потом она махала ему платком из окна вагона. Не знали и не могли знать они, что Фира уже никогда оттуда не вернется.

Начало войны

Весь жаркий субботний день 21 июня Федя провёл на Ильинском пруду и прилично обгорел. Была самая короткая ночь в году, Федя читал чешский фантастический роман Карела Чапека «Вой на с саламандрами», заснул с рассветом под щебетание птиц. Воскресный день тоже обещал быть жарким.

Рано утром приехали на машине Анна Владимировна и Соня, семья была в сборе. Где-то часов в одиннадцать подъехал к их участку на велосипеде Серёжа с Гражданского переулка и крикнул через забор: «Тётя Таня, говорят, война с немцами началась. Слушайте радио в двенадцать часов». Федя вскочил, побежал к деду, потом начал настраивать радиоприёмник «Пионер».

Окончилась речь Молотова: «Враг будет разбит. Победа будет за нами».

– Враг будет разбит, разве могут немцы устоять перед нами. Сначала мы их остановим на границе. Потом – несколько дней, и мы их погоним, – Федя был уверен в несокрушимой силе Красной армии под впечатлением советского кино и детских книг.

– Конечно, но все равно, война – это ужасно, – Соня плакала.

Анна Владимировна рассказывала о подвигах Шацких на реке Угре, под Лейпцигом и Плевной, при этом казалась испуганной больше всех:

– Как же теперь всё у нас будет, сколько же это продлится? Надеюсь, что недолго, мы их быстро погоним.

– Хорошо бы, но немцы – это совсем не так просто, это организация, порядок, танки, пушки и самолёты. Может быть, как в Империалистическую, им удастся занять Вильно или осадить Ригу, захватить Брест и даже прорваться к Минску. Но, конечно же, они будут разгромлены, и мы не остановимся, пока не дойдём до Берлина, а потом освободим и Париж, – Татьяна Ивановна была тверда и устремлена к победе, глаза её сверкали.

– Ты, дорогая, вспомни, как все ждали быструю победу в августе четырнадцатого. Думали уже к зиме быть в Берлине. И чем это тогда обернулось, ты тоже, думаю, помнишь, – Василий Дмитриевич был настроен мрачно и полагал, что война будет очень тяжёлой.

– Тогда всё было другое, войны никто не ожидал, какая она будет, не знали, ружей и пушек не хватало, а сейчас мы готовы к войне, так все говорят, – настаивала немного обескураженная скепсисом мужа Татьяна Ивановна.

– Но и кайзеровская армия была другой, и оружие было другое, немцы застряли на Марне и сколько ни пытались атаковать французов, у них не вышло. А в этот раз они за сорок дней начисто их разбили, подумай, за сорок дней, кто такое мог себе представить! Когда мы подписывали договор с Риббентропом, то думали, что обеспечим себе годы передышки, пока немцы, французы, англичане и итальянцы будут друг с другом на Западе разбираться. А вышло совсем по-другому. И после Франции мы тоже надеялись, что они провозятся с Англией несколько лет, а на два фронта воевать не станут. А они как Наполеон, оставили британцев на потом и двинулись на Россию.

– Ну, и чем это для Наполеона закончилось? – Анна Владимировна собралась и воспрянула духом. – Русскими в Париже, так, если я не ошибаюсь!

– А я ничего и не говорю, мы победим их всё равно, но какой ценой? При Наполеоне Москву сдали, и она сгорела. Крови много пролилось тогда.

– А вот мы посмотрим, я думаю, что завтра же наши войска их погонят, – заявил Федя и умчался обсуждать новость с товарищами.

Там звучали героические речи, старшеклассники рвались на войну, хотели завтра же идти записываться добровольцами на фронт, особенно ярко выступали Таня и Наташа, им было уже по 16 лет, и они мечтали о подвигах. Самым неприятным было сознавать, что Феде всего 14 лет, Ване – 15 и только обоим братьям Волошиным – по 17 лет, они окончили семилетку и теперь в техникуме учились на машинистов.

Пока на углу Рабочей улицы и Гражданского переулка шли обсуждения ситуации среди юных советских патриотов, Василий Дмитриевич в спальне ловил радиопередачи на немецком и английском языках. Вести были неутешительные: немцы утверждали, что двигаются вперёд, не встречая сопротивления и забирая в плен советские войска, из Лондона доносились тревожные известия, новости советских станций были не вполне внятными, что уже само по себе говорило о сложной ситуации. Одно было ясно, что немцы использовали эффект внезапности.

«Надолго ли им его хватит? Ну на неделю, на месяц, а дальше регулярная советская армия стабилизирует фронт», – надеялся Василий Дмитриевич.

Появился к вечеру Николай, его срочно вызвали в наркомат, он прилетел прямо в Быково.

– Ну что, Коля, ты помнишь наш разговор два года тому назад. Тогда подружиться с Гитлером казалось мудрым, и что из этого вышло? – Василий Дмитриевич скривил губы. – Не удалась сделка с дьяволом, обманул лукавый.

– Папа, прекрати, кто мог знать тогда, что будет.