Трудно допросить собственную душу

Она ругала себя напропалую. Теперь Феликс (если только это его настоящее имя) будет осторожней. Он понял, что его раскололи, и не станет показываться ей на глаза. Разумеется, он может опять проколоться, но тогда она его не отпустит! Так Лиза рассуждала про себя, спускаясь в метро и поражаясь больше всего тому, что ей не было страшно. Кого-кого, а этого мальчишку она совсем не боялась. Не потому, что была старше его — она видела таких страшных подростков, перед которыми спасует любой мужик. И не потому, что он был такой домашний, такой «маменькин сынок». Больше всего ее обнадеживало ощущение своей власти над ним. А ведь эта власть реальная — он смущается, пугается, начинает паниковать или улыбается своей нерешительной улыбкой. Может быть, она просто нравится ему, а может быть, он привык слушаться старших, вообще всех. Да, именно такое он производил впечатление — мальчик, которому можно приказывать все, что угодно. Но только что приказывать? На что он способен?

«Во всяком случае, он не способен меня убить, — решила Лиза. — Не способен скрывать свои чувства. И бояться его не надо. А надо… Взять за шкирку и тряхнуть хорошенько! Если он просто в меня втюрился и поэтому следит, я просто-напросто разобью ему сердце. Это будет очень полезно в его возрасте. Умнее станет! А если…» Но что «если», она додумывать не стала. Подошел ее поезд, она вошла в раздвинувшиеся двери, уселась на диванчик и закрыла глаза. Время от времени она их открывала, оглядывала вагон и снова погружалась в дремоту. Феликса здесь не было, да она и не рассчитывала его где-нибудь увидеть этим вечером. Сидит, наверное, дома, пьет чай с вареньем и оправдывается перед строгой мамочкой.

До дома она добралась без приключений, наскоро перекусила, вымыла волосы и улеглась в постель. Телефонные звонки, которые тревожили ее все утро, больше не повторялись. Теперь она готова была спорить, что звонил Феликс. «Либо заговорить не решался, либо проверял, дома ли я, — решила она. — Придурок!» Лиза расчесала влажноватые волосы, повернулась на живот и уснула. Ни телефон, ни страшные сны ее не тревожили.

Мужчина в коричневом халате был на кухне, когда зазвонил телефон. Звонки были резкие, какие-то безумные, и он сразу сорвал трубку. Понял, кто звонит, еще до того, как услышал ее голос. Она закричала в трубку:

— Привет! Милый!

— Ты с ума сошла… — тихо ответил он, косясь на дверь. Дверь была прикрыта, в соседней комнате работал телевизор, но он слишком хорошо изучил свою жену. Подслушивать она умела прекрасно.

— Почему с ума сошла? — Голосок в трубке стал издевательским, зазвенел на высоких нотах: — Нас что, слушают? Передай ей горячий привет из Парижа!

— Не болтай чепухи, — оборвал он ее. — Почему ты звонишь сюда? Мы договорились…

— Нипочему, — ответила она. — Мне просто тебя не хватает!

— Я сам позвоню тебе завтра. — Он почти шептал, но связь была прекрасная, она слышала его. И отвечала:

— Не хочу завтра, хочу сейчас! Милый! Я скучаю! Скажи… — Голосок стал серьезным. — Ты уже там был?

— Нет. Там творятся хорошенькие дела.

— Что случилось? — забеспокоилась она. — Неужели…

— Не говори по телефону, — быстро сказал он. — Я тебе позвоню потом, сколько можно говорить! И откуда у тебя деньги на переговоры?

— Я хорошо получила за одну рекламу, — ответила она грустно. — Так, один паршивый шампунь… Знаешь, французы такие сволочи…

— Неужели? Я кладу трубку.

Такого тона она не выносила. С ней можно было говорить или восхищенно, или просто грубо. Но пренебрежительно — никогда! Она помолчала и визгливо ответила:

— Понятненько! Все понятненько! Вы там спелись с ней, да? С ней?!

— Идиотка, — ответил он. — Клади трубку. Я тебе позвоню.

— Нет, миленький, это я тебе позвоню! И не думай меня обмануть! Я не для того все разузнала, чтобы ты там сварганил дело без меня! Говорить не хочешь? Ее боишься? Я все поняла.

— Дурочка… — уже ласково прошептал он в трубку. — Что ты там придумала? Все в порядке. У нас с тобой все просто замечательно.

— Да?.. — Она плакала, сопела и тяжело переводила дыхание. — Прости меня… Мне пора лечиться. Я не могу без тебя жить!

— А я без тебя, — вынужденно ответил он.

— Да? Милый… — Она уже успокоилась и заговорила разумней: — Но как же с тем делом? Почему ты до сих пор там не побывал? Это же так просто, надо только руку протянуть…

— Я ее протяну, — пообещал он, опережая ее следующие слова. Больше всего он боялся, что она в порыве чувств заговорит обо всем по телефону. — Я обещаю, уже скоро. Положись на меня! А как ты там, в городе Париже?

— Хорошо, — вяло ответила она. — Хорошо. Я не могу больше! Не могу!

— Ну видишь, какая ты… — Он уже сильно нервничал, жена могла войти в любую минуту. — То тебе хорошо, то ты больше не можешь… Тебе бы мои проблемы.

— Скажи мне, — прошептала она, — ты не спишь с ней?

Этот ее вопрос всегда бесил его больше всего, но теперь он ответил почти ласково:

— Нет, конечно… Я даже не прикасаюсь к ней.

Она вздохнула и уже совершенно спокойно заключила:

— Тогда я счастлива. Правда, милый, я счастлива! Который там у вас час?

— Начало второго.