Трудно быть другом

– Да, понимаю… Значит, так… Да-да… – Отец с растерянным видом провел рукой по щекам, подбородку. – Побрился вот… А когда мне идти к нему?

– Прямо сейчас и пойдем. Вместе пойдем.

Из спальни вынес костюм отца, рубашку. Совсем новые туфли нашел под шкафом.

– Одеваемся!

Отец сидел вжав голову в худые, торчащие углами плечи. Денис, кажется, только сейчас разглядел, как он сильно отощал. Даже зажмурился, отвернулся и пошагал на кухню.

Вскоре раздался голос отца:

– Я готов. – Он уже стоял у двери.

– Годится… Вполне! – Денис заулыбался: теперь отец совсем не походил на занюханного алкаша, которого приволок вечером Серж. – Честное слово! Причесочку модную сочиним потом, не возражаешь?

– Ну да… – Отец попробовал улыбнуться, но это слабовато у него получилось. Пригладил волосы на голове, непослушно торчавшие во все стороны. – Я их вымыл… Отросли слегка…

– Это мы победим. Держи. – Денис достал из кармана расческу.

– Спасибо… Моя где-то завалялась…

– Потом отыщем!

Мышонок так была увлечена отработкой трудного глиссандо, что даже не отреагировала на слова брата, что ему нужно выйти с отцом.

Шли молча. Денис краем глаза поглядывал на отца. Лицо у него как бы затвердело – видно, весь напряжен, словно внутри какая-то страшная сила спряталась и он боится, как бы та не вырвалась наружу.

Проходя мимо ограды, Денис не удержался и тронул рукой чугунное кружево – вновь поздоровался и как бы предупредил, как старого знакомого, что пришли они сюда по очень важному делу.

– Обожди… – Денис задержал отца за рукав. – На меня не обижайся. А священник очень хороший человек. Его зовут отец Вадим. Я о тебе ничего плохого не сказал, не думай. Сам расскажешь все, что считаешь нужным. Пойдем, да?

– Пойдем.

Денис сразу подошел к женщине, у которой покупал свечи.

– Можно позвать отца Вадима?

– Он сейчас придет. – Женщина улыбнулась Денису и сняла с полки книжку в красивом темно-синем переплете. – Я знала, что ты придешь, и приготовила ее тебе. Читай внимательно.

На переплете поблескивало серебром название: «Житие преподобного Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца».

– Большое спасибо.

– Приходи к нам в воскресную школу, там очень интересно.

– Приду. Обязательно.

Денис издалека увидел священника.

– Отца привел!

– Ты можешь идти. Дорогу сюда ты уже знаешь.

Когда он вышел из храма, яркое солнце слепило глаза. Всё так же плыли кресты между облаками, похожими на бригантины, которые неслись по синему небу-океану с раздутыми парусами.

Взглянул на стену: висят разные объявления. Много фоток детей из воскресной школы: ребята в древних храмах, в гостях у художников, создающих иконы, едут куда-то в автобусе…

Тут же потемневшая от времени бронзовая плита: «Храм заложен в 1705 году…» Дальше не разобрать: полустерто.

Погладил бронзу. Провел рукой по стене: прохладная, будто литая. И словно ощутил дыхание старинного здания.

Сколько лет прошло! А сколько всего видели и слышали эти стены!

Ты, Дэн, здесь получил крестик, который сейчас греется на твоей груди. И Маша сегодня получит свой крестик… Обязательно! И вместе придут сюда. Она полетит! И Таню притащит! Как пить дать, притащит!

Возьмем с собой Гольда. И Муравья, когда того из больницы выпишут. Будем вместе ходить в воскресную школу.

В квартирах друзей он видел иконы на стенах. Может, Гольд и Муравей уже знают многое из того, о чем ему сегодня рассказывал отец Вадим. И есть крестики у обоих! Видел! Значит, крещеные. Но никогда ничего не говорили!

Ладно, с этим мы еще разберемся. Будет разговор с Гольдом.

Денис подумал об отце: наверное, сидят со священником на той же самой скамейке. Им надо многое обсудить.

Вокруг церкви – широкая дорожка из брусчатки. Камни уложены давным-давно, и так мастерски – лезвие ножика между ними не просунуть, отполированы тысячами ног.

На клумбах – яркие осенние георгины. Таких красивых цветов Денис не видел даже в центре Москвы.

Подошел к большим каменным надгробиям, вросшим в землю. Камни местами уже потрескались, стерлись надписи. Еле видны малопонятные старославянские буквы, обрывки фраз, слов… На одном из камней разглядел: «1805… Арсений… купец первой гильдии…»

Прошел дальше – невысокая металлическая ограда, за которой возвышался красивый резной деревянный крест, и на нем табличка. В глаза сразу бросилась надпись: «Здесь покоится раб Божий протоиерей Евгений Калугин…»

Дэн! Так это же… это имя написано на картонках!

Внимательно перечитал надпись. Умер год назад, а прожил девяносто пять лет. Ну конечно, это он крестил их с Мышонком. И отец сказал, что священник был старенький, с длинной седой бородой.

На могиле пышно разрослись бархатцы. А среди зелени и цветов, в небольшой закрытой стеклянной чашечке, трепетал огонек горящей свечки. Кто-то поставил ее сюда, и, видно, не в первый раз: на дне чашки собрался воск. И эта догорала.

Мышонку расскажем про эту могилку. Вместе сюда придем. И тоже зажжем свечку и поставим, и чтоб также горела.

Надо на могилы бабушки и дедушки тоже принести и поставить свечки.

Денис взглянул на часы. Ждать отца не стоит: там будет долгий разговор, это ясно.