Трудно быть чёртом

Настя… Имя хотелось повторять снова и снова, катать языком, как мятный леденец. Не то что бы он строил какие-то планы… О чём разговор, это полностью исключено. Но «этого» и не надо. Достаточно видеть её чуть вытянутое лицо, тонкую, едва различимую ниточку шрама на левой бровью – в пятнадцать лет упала с велосипеда, осталась отметина. Достаточно слышать её голос – в нём, кажется, звенят льдинки, стукаются друг о друга, словно в весеннее половодье. Достаточно ощущать тепло её руки – увы, только когда пожимаешь. Целовать пальцы она решительно запретила. «Игорь, давайте с самого начала определимся – у нас чисто дружеские отношения, не более». Знал Игорь, где тут собака порылась… вернее, долговязый снежный человек Толя… полтора года как ушёл к свежеобретённой пассии – и всё равно остался в Насте. Воистину, любовь зла. Игорю порой снилось, как он находит этого Толю, берёт на загородную прогулку и со всей мягкостью сердечной демонстрирует ему его же, Толины, дырки. Долговязый кретин ползает по траве и плюётся красной пеной… К счастью, это просто сны. Стыдиться надо таких снов, они разве что подзаботным впору, а для дари пятого круга – мягко скажем, неуместно.

«Конечно, Настя, – покладисто отвечал Игорь. – Я всё понимаю. Но пожалуйста, после моего ухода не выбрасывайте цветы в мусоропровод. Красота имеет право на жизнь, разве нет?»

Трель мобильника хлёстко ударила по ушам. Как же не вовремя! Шоссе как раз спускается в ложбинку, там, внизу, поворот на девяносто градусов, а скорость сто двадцать, не до болтовни. Но вдруг это из интерната? Спешат порадовать, что на сегодня всё отменилось.

– Я слушаю! – сухо сообщил он трубке.

– Вчера кончился седьмой день, – прошелестело оттуда. И всё, отбой.

А через пару секунд вспыхнул звук, ударил по ушам свет. Именно в такой связке, сообразил после Игорь. Взметнулось впереди рыжее пламя, земля поменялась местами с небом, и дальше уже тело работало без приказов головы. Вдавить тормоза, отстегнуть страховочный ремень, метнуться к дверце пассажирского сиденья – и на обочину. Точно камень из ложки осадной катапульты.

Его подбросило, завертело, ослепило на миг болью – но как-то он всё-таки сгруппировался, покатился по крутому откосу, влетел в ледяную воду. Спасительное болотце, где вязкий ил погасил скорость, а холод вернул сознание.

Потом он несколько секунд карабкался вверх, к шоссе. Непонятно сколько метров безумного, сердце из груди, бега. Туда, где плясал огненный демон, дожирал машину. И ладно бы только «паркетник»… Увы, в ложбину на полной скорости летел голубенький «матиц». Никакие тормоза спасти его уже не могли.

Уже взлетая в Третий Поток Змея, он вдруг сообразил – как всё похоже на Экзамены. Мысль, впрочем, тут же лопнула, не до неё было. Пускай время в Потоке струится с иной скоростью, но там, на шоссе, счёт шёл даже не на секунды – на десятые доли. Игорь вошёл в огненное облако, чувствуя, как трещат волосы. Дёрнул переднюю дверь «матица» со стороны пассажирского места и, кажется, вырвал её вовсе. Подхватил тело – девчонка лет восемнадцати, довольно упитанная девчонка. Если вернуться в обычный поток, он бы услышал её визг. А тут, в Змее, звуков нет, и все цвета окрашены багровым.

Положить на обочину – и назад, вытаскивать водителя. В Змее нельзя летать слишком долго – он быстро высасывает силы, а Игорь, по правде говоря, Искусник довольно хиленький. Но делать нечего, пришлось ещё потратиться на Дуновение, чуть отогнуть стены огня, создать в них узкий коридор – и тащить второго. Тяжеленный какой парень, полтора центнера, не менее. В шоке, но обгореть, похоже, не успел.

Что было дальше, он помнил совсем уж урывками. Белой силы совсем не осталось, выложился подчистую. Теперь она будет долго скапливаться, как вода на дне вычерпанного колодца – пару дней минимум. Плясала по телу боль – казалось, огонь по-прежнему обнимает и ласкается. Чьи-то крики… взметнувшееся в небо стая ворон. Визг тормозов – эта огромная чёрная фура. Потом… никак не удавалось восстановить цепочку. Почему-то он оказался совсем в другом месте… километров за двадцать до той ложбинки… Словно кто-то огромный и невидимый взял за шиворот и перенёс. Кажется, даже на какое-то время прояснилось сознание – во всяком случае, он сумел тормознуть спешащую в Москву «копейку», махнул пачкой зелёных тысячных купюр. Всё, что было во внутреннем кармане, не пострадало – ни деньги, ни документы, хотя куртка превратилась в лохмотья, каких последний бомж постыдился бы. Повезло – старичок за рулём ни о чём допытываться не стал, спросил только: может, в больницу? «Нет, отец, – выдавил из себя Игорь, – домой. Оттуда уж вызову».

Вызывать, конечно, не стал. Заживёт и так, ничего по-настоящему опасного нет. Ожоги, конечно, неприятные, но кроме как намазаться пантенолом, сейчас всё равно ничего не сделаешь. А завтра… завтра что-то придумается.

Жалко «паркетника», жалко мобильника. Навороченной зеркалки не жалко ничуть: этого добра в магазинах навалом, а денег нарыть можно сколько угодно.