Трудно быть богом обитаемого острова

Однако пока ответов не было — наоборот, возникали всё новые вопросы. Проводник был сдержанно молчалив — он не то чтобы уклонялся от беседы, но умудрялся отвечать так, что его ответы можно было толковать как угодно. При этом горец отнюдь не скрытничал — он всего лишь очень естественно жил в каком-то своём мире, который имел слишком мало точек пересечения с больным и суетливым миром Саракша, хорошо известным и ставшим уже привычным землянину Максиму Каммереру.

Не добавила ясности и ночёвка в селении у подножья гор, куда они прибыли вчера вечером. Десяток хижин, сложенных из дикого камня, огонь очагов, смуглокожие мужчины и женщины, ненавязчиво любопытные дети, простая еда и ночлег, аура доброжелательного гостеприимства, и всё — спустя час после того, как утром они покинули селение, Максиму казалось, что никакого посёлка и не было, и что всё это ему только приснилось.

Загадочное племя, думал Мак. Откуда они взялись, так не похожие ни на один народ Саракша? Они ведь не мутанты, жертвы ядерной войны, нет — в них дремлет что-то древнее, бережно хранимое тысячелетиями. Загадочный народ… Зато теперь я знаю, как им удалось сохранить в неприкосновенности свой мир — по этим горам (он поглядел на мрачные пики, со всех сторон обступавшие глайдер) не пройдёт никакая армия, не говоря уже о технике, да и летать здесь сможет только очень опытный пилот: вершины затянуты туманом, и врезаться в них проще простого. Интересно, как они сами здесь ходят? Или легенды говорят правду, и горцы в самом деле умеют левитировать? Да нет, вряд ли — скорее всего, они (он посмотрел на проводника) просто великолепно развиты физически и прекрасно тренированы; для них эти горы — дом родной. А вот незваным пришельцам — да, тем тут приходилось несладко.

— Скажи, почтенный, — спросил Мак у проводника, огибая очередной каменный клык, — часто ли люди долин тревожили покой людей гор?

— Такое случалось нередко, — степенно ответил горец. — По нашим ущельям шагала панцирная пехота имперцев, скакала баронская конница, по склонам гор карабкались южные варвары. Они приходили и уходили, не найдя того, что искали, и оставляли своих мёртвых на наших камнях.

— А чего же они искали?

— Золота, — спокойно пояснил горец, — и богатства вообще. Но они его не находили, потому что мы никогда не собирали богатств — у нас нет такого понятия. И они уходили ни с чем, а хищные птиц гор так отъедались мясом погибших, что не могли летать, и мы ловили их голыми руками. Отсюда и пошло имя нашего народа — Птицеловы. А танкам Империи, которые пришли позже, здесь было не пройти, они, — он посмотрел на Максима без улыбки, — не умеют того, что умеет твоя машина. До нас трудно добраться, и главное — мы сумели стать ненужными людям долин: то, чем мы владеем, не представляло для них никакой ценности — они им непонятно. Мы сами по себе — зачем ловить ладонью дым костра, если его нельзя положить в кошелёк?

Значит, это дитя дымных костров заметило необычность глайдера, подумал Максим, заметило, однако не подало виду. Он хотел было спросить напрямик «А чем же таким вы владеете?», но удержался: что-то ему подсказывало — Святой Мак не должен задавать этот вопрос.

— А последняя война, ядерная, она тоже обошла вас стороной?

— Почти. Остался Атомный Шрам, — горец махнул рукой туда, где, как знал Максим, зиял в хребте пролом, оставленный ядерным взрывом, — но горы наши велики и крепки, их трудно разрушить. Мы пересидели огненную бурю и незримую смерть в пещерах — мы жили, пока люди долин бессмысленно убивали друг друга. И мы выжили, потому что должны были выжить, чтобы свершить Предначертанное.

Опять пророчество наподобие пандейского, подумал Максим. Щедр мой обитаемый остров на древние предания — остаётся надеяться, что в горах Зартака не спит в хрустальном гробу прекрасная принцесса, которую Святой Мак должен разбудить страстным поцелуем, а заодно провести с разбуженной красавицей брачную ночь. Никаких принцесс, хватит с меня принцесс (и кёнигинь), у меня есть Рада! А если Птицеловы будут настаивать…

Он не успел додумать эту мысль — скалы раздвинулись, и за кряжистой каменной глыбой, молотом нависшей над ущельем, открылась округлая зелёная долина, точнее, горное плато, огороженное зубцами остроконечных утёсов.

— Сердце Зартака, — с оттенком благоговения произнёс проводник. — За последние три столетия сюда ни разу не ступала нога чужеземца — ни гостя, ни пленника.

Если бы это орлиное гнездо было освещено лучами закатного солнца, это было бы очень красиво, подумал Максим. К сожалению, это не Земля, это Саракш, где Мировой Свет с трудом сочится через плотную атмосферу, и где не знают дивных закатов и восходов. Здесь вообще не знают многих красивых вещей и понятий — к сожалению…

— Туда, — проводник вытянул руку, показывая направление. — Нас встречают.

* * *