Трудно быть богом обитаемого острова

Зато сам Максим удивление испытал: после снятии депрессионного поля, накрывшего всю Гремящую Излучину, островитяне не забегали и не запрыгали как ни в чём не бывало. Нет, они не захлёбывались слезами и соплями — Максим хорошо помнил, что творилось в коридорах Центра, когда он переключил генераторы на «чёрное» излучение, — но активности не проявляли никакой. Грозные воины сидели и лежали неподвижно, бросив оружие и глядя прямо перед собой застывшими, ничего не выражающими взглядами. Их ставили на ноги, вытаскивали из замерших танков, встряхивали, связывали руки, сгоняли в толпу, а они вели себя смирно, как под наркозом. Хм, подумал Максим, похоже, Странник модифицировал излучение — раньше такой картины у попавших под него не наблюдалось. Верноподданные зомбировались, выродки выли и корчились от боли, но как только излучение снималось, всё возвращалось на круги своя. А здесь эффект растянутый (излучения-то уже нет, иначе мои бойцы тоже превратились бы в ходячие брёвна). Интересно, как долго продлится у айкров состояние грогги? И есть ли среди них выродки, а если есть, то как на них подействовала козырная карта Странника?

Выродки среди островитян имелись — среди «сонных мух» попадались и впавшие в полный анабиоз: скорее всего, болевой шок от воздействия «серого» излучения вызывал у них длительный глубокий обморок, похожий на состояние комы. Ай да Странник, подумал Максим, постарался на славу, ничего не скажешь… А мне ведь даже словом не обмолвился, что с психотронными генераторами ведутся какие-то работы: знай, сверчок, свой шесток. Ай да Странник…

А над Гремящей Излучиной нёсся рокочущий гул: форсировав реку, на плацдарм, где развеялись надежды островитян выиграть войну одним ударом, двумя стальными потоками вливались «вампиры» и «драконы» резервных танковых корпусов.

* * *

Странник прилетел на тарахтящем и облезлом военном вертолёте, поднимавшемся в небо, судя по всему, ещё при покойном императоре. «Так торопился к финальной сцене, — неприязненно подумал Максим, — что даже не позаботился найти что-нибудь поприличнее и понадёжнее этой жестянки. А с излучателями столько дней тянул…». Однако он постарался отогнать эти мысли, понимая, что в нём говорит обида на скрытность землянина Рудольфа Сикорски, не соизволившего сообщить землянину Максиму Каммереру о своём замысле. Но Максим понимал, что Рудольф поступил так не из-за презрительного к нему отношения, а исходя из куда более серьёзных соображений — в Галактической безопасности на мелочи не размениваются. Сикорски наверняка сделал всё, что мог, а что он не применил излучатели раньше — значит, на то были веские причины.

Рудольф долго смотрел на захваченные ракетные установки островитян, на тупые головы ракет, таивших в себе атомные заряды, и Максим заметил, как у него чуть дёрнулась щека: кто-кто, а Странник хорошо понимал, чем всё это могло кончиться.

…Контрнаступление разворачивалось стремительно. Впереди шли тяжёлые танки, а сразу же за ними, хвост-в-хвост, чтобы танки не вышли из мёртвой зоны, не перекрываемой направленным излучением, двигались жёлтые машины, невидимой метлой выметая серую накипь, затопившую всю прибрежную полосу. Не обходилось без потерь: шальные снаряды, выпущенные островитянами из-за пределов поля, рвались в боевых порядках наступающих, и случалось, что «брёвна» оживали преждевременно, хватались за оружие, а то и просто кидались на армейцев, ополченцев и легионеров с голыми руками, норовя вцепиться зубами в горло. Зато в небе было чисто — ни одна из уцелевших летающих платформ не появилась над танковыми колоннами, морские пилоты быстро сообразили, что к чему.

Бег к морю был бегом наперегонки со временем. Сикорски опасался — об этом он Максиму сказал, — что у айкров могли ещё остаться атомные ракеты, и теперь, когда их затея провалилась, островитяне запросто могли пустить их в ход.

К счастью, этого не случилось. Ядерных грибов не было, зато было другое — посёлки, сожженные в пепел, разрушенные в щебень городки и трупы, трупы, трупы. Тысячи трупов — трупы по обочинам дорог, трупы в разорённых деревнях, трупы, висевшие на деревьях. И безголовые трупы — такие встречались буквально на каждом шагу. Всё это походило на бред, на ментограмму сумасшедшего, свихнувшегося от лучевого голодания, но всё это было реальностью «обитаемого острова», реальностью Саракша — мира, населённого существами, считавшими себя разумными. И злой реальностью были жестокие расправы над пленными айкрами, учиняемые легионерами и ополченцами, обезумевшими от всего увиденного. Подчиняясь приказам командования, офицеры пресекали самосуд, но, как показалось Маку, делали они это спустя рукава, и он не мог их за это винить. И только теперь землянин Максим Каммерер окончательно понял, что такое война…