Читаем Троцкий полностью

Хотя онъ обнялся со мной и расцловался, въ его отношеніи ко мн ясно давалъ себя чувствовать покровительственный холодокъ человка, стоящаго очень высоко на общественной лстниц и не имющаго возможности тратить время съ друзьями того отдаленнаго времени, когда онъ еще не былъ въ чинахъ. Онъ удлилъ мнЬ всего 2-3 минуты въ коррпдор, пригласилъ на завтрашнее засданіе Совта и исчезъ въ редакціонномъ лабиринт.

Присутствовать на засданіи Совта мн, однако.

такъ и но удалось, и Троцкаго на свобод я больше не видлъ. На квартир, гд мн была предоставлена ночевка, ночью, когда домъ былъ полонъ гостей, былъ произведенъ обыскъ (но доносу о храненіи нелегальной литературы;, и я, какъ еврей, не имвшій права жительства въ Петербург, былъ арестованъ. Я переночевалъ въ участк, а на слдующее утро, меня посадили нт. поздъ и выслали изъ Петербурга. Съ первымъ встрчнымъ поздомъ, я вт. тотъ же день вернулся обратно въ Петербурі ь.

На засданіе Сбнта, я однако, ршилъ нкоторое время не ходить, чтобы не попасть на глаза арестовавшему меня приставу.

Тмъ временемъ весь Совть, вмст съ Троцкимъ, былъ арестованъ и преданъ суду.

Посл ареста Совта, политическая жизнь продолжала идти интенсивнымъ темпомъ, направившись лишь но другому руслу: началась'Думская кампанія.

Между большевиками и меньшевиками опять загорлась борьоа. Меньшевики отстаивали участіе въ выборахъ, большевики были ршительно за бойкогь, боясь, что участіе ы, выборахъ создасть въ массахъ иллюзію, будто ата недемократическая и почти безправная Дума можетъ разршить пс политическіе и соціальные вопросы, и отвлечетъ вниманіе отнхъ массъ игъ необходимости борьбы за Учредительное Собраніе. Учредительное Собраніе въ ихъ глазахъ, такимъ образомъ, въ отличіе отъ Думы, пріобртало характеръ какого-то талисмана или Соціально-политической отмычки, обладающей чу цччіымн свойствами, независимо отъ условій мста, промела н окружающей обстановки. Сторонниковъ участія въ выборахъ они обвиняли на отомъ основаніи въ распространеніи и поддержк вредныхъ антн-демократическнхъ “конституціонныхъ иллюзій". Пто было у пнхъ топа такимъ же любимымъ выраженіемъ, какъ теперь “контръ-ронолю-ціонеры". Государственная Дума была, наконецъ, избрана и сознана. Ня успха, и популярность въ массахь произошли нс ожиданія. Даже большевики опшили, хотя не огі'.ліі іп. пто.мь сознаться. Вопреки всмъ нхь гаданіямъ на кофейной гущ. Дума стала центромъ рои -люціоннаго освободительнаго движенія въ Россіи, и правительство не могло ее долго терпть. Вь іюл она была разогнана. Реакція ршительно подняла голову. Начались аресты и обыски Г>ылъ арестованъ н я.

Глава седьмая

<p>ВЪ ДОМЪ ПРЕДВАРИТЕЛЬНАГО ЗАКЛЮЧЕНІЯ.</p>

Споры о бойкот Думы. — Кадетнзмъ и анархизмъ. — Колебанія Троцкаго. — Чужіе лавры.

Въ Дом Предварительнаго Заключенія, куда я попалъ, политическіе пользовались свободой настолько, что совершенно безпрепятственно моглп переговариваться черезъ окна. Политическія событія рзко наросталп. Каждый день приносилъ что-нпбудь новое, п каждаго вновь прибывшаго (а арестованные прибывали непрерывно) товарищи осаждали допросами. Той же участи подвергся и я. Троцкій, который въ это время тоже находился въ Дом Предварительнаго Заключенія, между прочимъ, спрашивалъ меня объ общихъ знакомыхъ. Мое замчаніе, по поводу одного изъ очень интересовавшихъ его лпцъ, что онъ теперь “совсмъ меньшевикъ, почти кадетъ”, вызвало злорадную реплику со стороны Троцкаго: “Это очень пикантно въ устахъ меньшевика!” Въ его глазахъ такимъ заявленіемъ я убійственно компрометировалъ и себя и меньшевиковъ. Между тмъ, у меня это не было неудачной обмолвкой; для меня, дйствительно, ясно было, что кадетизмъ, это — свойственная меньшевизму форма оп-портюнпзма, тогда какъ оппортюЕпзмъ, свойственный большевикамъ, — анархизмъ. Всякая революціонная тактика (большевизмъ тогда еще былъ теченіемъ революціоннымъ) иметъ свойственную ея сущности форму оппортюнпзма. Я считалъ, что мн чуждъ и тотъ и другой видъ оппортюнпзма. Но если бы мн пришлось выбирать изъ двухъ формъ оппортюнпзма, апархпстскаго п кадетскаго, я всегда предпочелъ бы кадетскій Троцкій несомннно питалъ предпочтеніе п склонность, — хотя ни въ какомъ случа, тогда онъ не ршился бы признаться въ этомъ, — къ анархистскому оппортюнпзму, которому онъ теперь отдался всецло. Отсюда сарказмъ.

Слдствіе по длу Троцкаго скоро посл моего ареста было закончено; и опъ сталъ пользоваться сравнительно большей свободой, чмъ я п другіе, находившіеся подъ слдствіемъ. Опъ писалъ статьи и брошюры, и оик платались. Пользуясь сравнительной свободой внутри тюрьмы, онъ часто подходилъ къ моей камер, и мы подолгу бесдовали черезъ ‘•волчокъ”.

Благодаря ему, я имлъ возможность вести переписку съ женой. Опъ бралъ у женя письма и доставлялъ отвты, минуя тюремную администрацію. Онъ также доставлялъ мн газеты и нелегальную литературу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии