Тропою Толтеков

Спустя минуту, из комнаты выплыла немного полноватая и мало одетая тетка. Назвать ее девушкой не поворачивался язык, хотя по возрасту, она еще не была теткой для Женьки. Никаких других ассоциаций, кроме как с уличным женским бизнесом она у него не вызвала — в общем идеальная пара Стасику.

— Что я говорил? — обрадовано воскликнул Федька. — Этой тетеньки мы не знаем! Ну и нафиг было нас, как лохов раскручивать?

— Так клад же! — как-то неуверенно пробурчал Стасик.

— Ладно, нужен вам клад — забирайте, но зачем нам руки-то крутили? — продолжал давить на скромничающих бандитов Федька.

Те как мальчики, послушно бросились развязывать пленников. А Женька уже не участвовал в разговоре. До него стало доходить… и то, что до него доходило не очень его вдохновляло. Даже удручало. Но он пока никак не мог вспомнить, что должно быть дальше. Его останавливал какой-то внутренний страх: он никак не мог заставить себя думать о Лене или Лэе, из-за которой и возник весь этот сыр-бор. Но и того, что он вспомнил, было достаточно, чтобы крепко задуматься.

Получалось, что он, как будто заново проживал какие-то моменты своей жизни. Но как это получалось — он не совсем понимал. Женька вспомнил, как они с друзьями вышли в астрал и Слава с Ташей остались там навсегда. Он вспомнил так же, что за чум в кабинете он видел, и кто такой, этот пройдошистый ангел с дурацким именем Буль. Но дальше вспоминать он не решался, хотя прекрасно понимал, что там осталось самое важное.

Осознав все это, он так же сообразил, что находится, скорее всего, в астрале, а значит… Он с удивлением смотрел на всю эту компанию врагов и друзей: если Стасик персонаж примитивный и явно выдуманный его больным воображением, то кто же тогда Федька? Он же все так же спасает и выручает его под свои шутки-прибаутки. Его выдумать Женька явно не смог бы.

— Федь, а ты настоящий? — жалобно спросил друга амнезийный больной.

— Самый разнастоящий! — безапелляционно ответил кудрявый физик и продолжил разборки с ребятушками, чем позволил Женьке разбираться с самим собой и дальше.

"Нет, не может он быть настоящим и повторно искать те же клады" — Женька с грустью понял, что ничего не понял. Он помнил, что его воображения никак не должно хватать на «выдумывание» таких, независимо действующих персонажей. Но кто же тогда они? Так ничего и не придумав, он решил попробовать, слушается ли еще его собственная душа и, закрыв глаза, пожелал оказаться в черноте астрала.

"Получилось!" — воскликнул он, увидев привычное темное ничто вокруг себя. Выставив, как обычно, вокруг себя барьер, он продолжил рассуждать: "Если я не попал в какую-нибудь пирамиду с сумасшедшими правилами, я просто выдумал себе крутой якорь, в котором прожил пару дней юности и день взрослой жизни. Причем, сила моего воображения просто гигантская!" Это была одна непонятка. Другая заключалась в том, что он не представлял, откуда у него эта амнезия и что еще он должен был вспомнить?

Он повис неизвестно где и когда, обретя шаткое равновесие и ложное успокоение. Он осознавал это, но у него просто не было сил сейчас идти дальше. Ему был нужен отдых, и он уснул, отключившись от всех забот, может, на минуту, а может и на сотни лет — ведь его времяисчисление не зависело от окружающего мира, если таковой вообще был. Он спал, и ему приснилась она: Лэя. Он вспомнил ее во сне: он вспомнил тепло ее нежных рук и сияние ее изумрудных глаз, сводящих его с ума своими вертикальными зрачками, ее мягкую и пышную гриву волос, ее тонкие белые пальцы…

"Я возвращаюсь домой! Я вспомнил все и выполнил все, что был должен. Лэя, прости за все, я иду!.."

ГЛАВА 11. ПОСЛЕДНЕЕ ИСКУШЕНИЕ

Женька лежал и прислушиваясь к звукам легкого мерного дыхания. Открыв глаза, он уперся взглядом в деревянный настил такого знакомого и родного потолка. В это не верилось, но то, что он видел, означало, что все позади. Он вернулся! Ему было страшно повернуть голову — а вдруг там не Лэя? Подняв и разглядев свою руку, понял: да, он был в теле Зара. Все должно быть в порядке — это ее дыхание он слышит рядом. Женька решительно повернул голову и посмотрел. Его сердце захлестнула волна нежности: Лэя, тихонько посапывая носом, безмятежно досматривала последние утренние сны. Он осторожно придвинулся к самому лицу своей любимой и, как когда-то в первый раз, внимательно разглядывал ее прекрасные черты. Даже сейчас, когда изумруды ее глаз прятались за опушкой густых ресниц, тонкие черты лица, оттененные естественным макияжем сэйларской природы, не могли оставить его сердце равнодушным.