Тропою Толтеков

В этот раз он успешно миновал запутанный лабиринт и не стал вступать в бой с Минотавроподобным чудищем, всегда прятавшимся в одном из боковых коридоров. Макс привычно пробежал этот участок, пригнувшись в одном месте, где его поджидала автоматическая секира. Пробежав еще метров тридцать он поднялся на пару этажей в тупичок и стал ждать… Вскоре сзади послышался стук копыт, разозленный рев с мычанием напополам, которые внезапно оборвались чавкающим звуком. Потом там еще чуток помычало и затихло. Но Макс не спешил продолжать свой путь по темным лабиринтам, вспоминая эту милую «коровку» на двух ногах и с тигриными клыками в пасти.

Да, когда Макс впервые услышал этот топот и рев за спиной, он бы наверно поседел, если бы успел. Он еще тогда расстрелял в этого быка все заряды своей волшебной флейты, получив к своим ногам очень свежий и еще шевелящийся бифштекс, но на радостях расслабился и был зарублен этой милой секирой. Ему не надо было двух раз проходить одну и ту же западню, чтобы понять, что ловушка подействует не только на человека, но и на подземного монстра. Проверить это было легче пареной репы…

Но вот послышался бурный рев воды. Макс уже ждал его. Дальше начинался длинный прямой коридор, уводящий прочь от этих пирамид. И ловушек в нем фактически не было. Вместо них была одна маленькая незадачка. Каждый раз, когда Макс продвигался по нему с десяток минут, сзади раздавался грохочущий шум бешенного потока воды, и время до окончания его очередной жизни начинало исчисляться секундами. Два раза он пытался бежать изо всех сил, пока не догадался поискать какого-нибудь хода наверх.

Но оказалось, что бежать все же было нужно. Вот и сейчас, как только поток стал стихать, он уже стартовал по колено в воде, летя по наклонному коридору. Вскоре вся вода ушла, но он продолжал нестись, что было сил, перепрыгнув в одном месте через секиру, которая как-то раз перерубила ему ноги. Он бежал наверно час, на ходу прихлебывая горький эликсир силы из баклажки. Но шум за спиной опять подстегнул его. Макс каждый раз успевал, но каждый раз ему казалось, что у него не хватит сил. На самом деле это не было просто психозом. Первый раз, если не считать перерубленных ног, он понял, что набрал слишком много вооружения, правда, осознал слишком поздно. Добежал он только с третьего раза, увидев перед собой высокую, метра в два ступеньку. В тот раз он обронил факел и дальше шел в полной темноте до первой же ямы с кольями.

Сейчас он с ходу забросил факел наверх и прыгнул, уцепившись руками за край ступеньки, так что первый удар потока пришелся ниже ног и, отразившись от стенки, только подкинул его наверх, затем свернув в сторону и помчавшись дальше под землю. Макс же, не обращая на то, что промок до нитки, подхватил горящий факел и двинулся дальше.

Теперь оставалось всего несколько сот метров по несложному лабиринту, и он на свободе — относительной, конечно. Самым противным местом был последний огромный зал. Вернее, пещера, которая наполовину была отесана под зал или только напоминала его своими тонкими правильными колоннами, которые уходили в темноту правильными рядами и подпирали свод, невидимый в абсолютной темноте. Ему приходилось огибать черное зеркало озера, теряющегося во мраке пещеры.

На нескольких неудачах он понял, что единственным его оружием здесь была тишина и темнота. При первых проходах, стоило ему с шумом ворваться в этот зал, как с потолка начинали сыпаться сталактиты, сначала маленькие, затем все увеличивающиеся. И как бы он быстро не бежал, под конец его всегда засыпало целым обвалом острых, как ножи, камней. Тогда он додумался идти очень тихо, чтобы не вызвать шумом обвала.

Это сработало, но не сработало другое: пока Макс на цыпочках шел вдоль кромки воды он заметил, что черная гладь содрогнулась как будто от какого-то внутреннего движения. Вскоре оттуда показались и возмутители водного спокойствия. Таких отвратительных мокриц Макс в жизни не видел. Они бывают отвратительны, даже если составляют пару сантиметров, но когда они достигают двух метров, да еще и вооружены мощными жвалами…

При виде первой же твари, противно хлюпающей своей полусотней ног по камням и скрипящей хитиновыми челюстями, Макс бросился в бег. Тогда он успел разглядеть впереди выход их залы и догадался, что светом факела привлек обитателей пещерных глубин прежде, чем был похоронен под острыми камнями.

Больше он не оставался, ни под обломками сталактитов, ни в жвалах исполинских мокриц, а довольно благополучно выбрался на поверхность, чтобы хоть ненадолго посмотреть на небо. В этот раз ему хватило трех часов, чтобы выйти из подземелья, но каких часов! Макс отдыхал. Он знал, что секундомер взведен и тикает, но ничего не мог с собой поделать — глаза, привыкшие к темноте, требовали хотя бы нескольких минут для адаптации к яркому солнечному свету. Эти минуты он использовал, чтобы исступленно и озлобленно твердить себе: "Ты дойдешь! Им не сломать тебя! Там, в конце, ты выйдешь из этого круга и обретешь полную свободу — ты, наконец, проснешься!"