Тропа

Путница опустилась на одно колено и дотронулась до земли ладонью. Сырость и могильный холод неприятно отозвались в голове. Казалось, что она разом услышала сотни голосков и шепотков. Женщина огляделась по сторонам. Взгляд её остановился на ближайшем серо-зеленом стебле крапивы с резными острыми листьями. Она потянулась рукой к стеблю, но голоса в голове тут же зашептали: «Стой! Остановись! Не надо. Не трогай. Беги! Отойди! Пожалуйста, не тронь». Вторили они друг другу разрозненным потусторонним хором. Усилием воли Путница заставила их замолчать. Едва дотронувшись кончиками пальцев до крапивы, она застонала от дикой боли и едва не упала, уткнувшись лицом в землю. Опершись на свободную руку, она продолжала держаться за стебель. Боль разрывала её изнутри, пронизывая всю руку от кончиков пальцев до ключицы. Мышцы наполнялись тяжестью, нервы пульсировали, кости и суставы выворачивались, а боль не только не отступала, но и становилась всё сильнее и сильнее, накатывая тяжелыми волнами и теряясь где-то в глубинах сознания. Путница не могла понять, она ли это кричит или голоса в голове. Шум в ушах заглушал всё. Всё, кроме голоса старой Ткачихи.

– Забыла тебе сказать, что могильная крапива жалит не только кожу, но и душу.

Путница стиснула зубы так сильно, что казалось, они вот-вот лопнут, и её рот заполнит кровавая пена с обломками костей. Собрав остатки воли, она что было силы сжала кулак и дернула крапивный стебель. Боль отозвалась нестерпимым звоном в ушах. Корни с липким хрустом вырвались из земли, выворачивая наружу её черное нутро. Боль отступила, медленно угасая. Кровавая пелена пульсировала перед глазами Путницы. Жадно глотая воздух, она стояла на четвереньках, пытаясь не потерять сознание.

– Некогда прохлаждаться, – холодным голосом произнесла Ткачиха, подставляя Путнице пустую корзину. – У тебя много работы.

В ответ женщина не проронила ни слова, лишь принялась искать глазами следующий стебель. И снова боль была нестерпимой и терзала её тело до тех пор, пока сорванная крапива не оказывалась в корзине. Короткий миг отдыха и снова адская боль. Долго ли продолжалась эта пытка – часы, дни или годы – никто не знал. Не было в этом месте счета ни времени, ни жизням. Здесь не садилось и не вставало солнце. Лишь вечный туман среди могил. А Путница всё продолжала собирать крапиву, стебель за стеблем. И лишь стоны её и стенания нарушали мертвую тишину кладбища. А Ткачиха терпеливо сидела на чьей-то могиле, монотонно напевала себе под нос свою песню и изредка приговаривала: «Ох, вижу – вижу, как плетется нить. Ох, и знатная выйдет рубаха». Путница же уже не кричала, больше не могла, просто стонала и, стиснув зубы, продолжала рвать крапиву. Вот, наконец, корзина была наполнена. Женщина, едва дыша, поднялась на ноги. Утерев с лица бурыми от грязи и ожогов руками пот, она полными слёз и гнева глазами взглянула на Ткачиху.

– А теперь я жду от тебя ответа на мой вопрос, – без лишних слов выпалила она.

– Ну что же, долг платежом красен, – кивнула Ткачиха.

– Как мне помочь незнакомцу?

– Что он просил у тебя?

– Ничего у меня и лишь покоя в этом мире.

– Что есть покой?

– Смерть, – немного поколебавшись, ответила Путница.

– Верно. Говорю же, не нужна тебе моя помощь. Ты и так всё знаешь.

– И всё же, – Путница едва держалась на ногах. Каждое слово давалось ей с трудом, и она желала поскорее покинуть кладбище и оказаться как можно дальше от старой Ткачихи и её корзины.

– Как знаешь ты, он этому миру чужд. Путь его здесь должен быть завершен. Каждый путь завершается смертью, и этот не исключение.

– Мне должно его убить?

– Можно ли убить того, кто уже умер? Мертвец обретает покой после похорон. Так и только так будет окончен его путь в этом мире. Но помни! Король не уходит молча, словно раб. Тело его и душа его требуют скорби. Пусть Плакальщицы сделают своё дело. И без Свиты никуда Королю. Двенадцать рыцарей пусть проводят его в последний путь. Укрыто тело его одеянием, наполненным жертвой. По водной глади уходит Король на величественном корабле, и устлано дно корабля цветами огненными, что дарует любимая ему. Так уходит Король. Да. Только так. И никак иначе.

Ткачиха подняла с земли корзину с крапивой.

– Знатная выйдет рубаха, – улыбнулась она. И было в той улыбке осознание неизбежно грядущего.

– Спасибо, – кивнула Путница.

– Вернись ко мне, когда работа моя будет окончена.

Ткачиха в считанные секунды растворилась в тумане, уходя всё дальше и дальше. И голос её звучал так далеко, словно она оказалась уже в нескольких десятках метров.

– И тогда узнаешь то, зачем приходила ко мне.

Не проронив более ни слова, Путница, чудом держась на ногах, зашагала меж могил. И тоже исчезла в тумане.