Трон черепов

«Вы все Избавители», – сказал жителям Лощины Арлен, но всерьез ли? Искренне? Он говорил обо всем человечестве, которое выступает как единое целое, но скрывал тайны своего могущества.

И вот Лиша уже неделю изучала Уонду, выясняя исходные показатели ее обмена веществ, силы, скорости, меткости и выносливости. Сколько она спит в среднем. Сколько съедает. Все, что возможно исчислить.

А затем начала ее метить. Сначала понемногу. На ладони – метки нажима. На костяшки пальцев – ударные. Похолодало, и днем воронцовая роспись легко скрывалась перчатками.

Ночью они охотились без посторонних, выслеживая одиночных подземников для постепенной проверки эффекта. Уонда сперва орудовала длинным ножом, держа его в рабочей правой руке, а затрещины и тычки наносила другой, на пробу.

Вскоре она уверенно сражалась без оружия, с каждой ночью делаясь сильнее и проворнее. Сегодня она достигла пика, медленно и голыми руками круша череп лесного демона.

Уонда отпускала рычаг, пока корзина не коснулась земли. Затем подошла к аккуратному штабелю стальных грузов. Каждый весил ровно пятьдесят фунтов, но Уонда взяла в руки по два так же запросто, как Лиша – чайные блюдца.

– По одному зараз, дорогуша, – сказала Лиша.

– Я могу поднять гораздо больше, – с нескрываемым раздражением огрызнулась Уонда. – Зачем тратить целую ночь и поднимать по одному? Я бы могла сейчас убивать демонов.

Лиша сделала очередную пометку. За последний час Уонда в одиннадцатый раз упомянула убийство. За несколько секунд она поглощала магии больше, чем патруль лесорубов за всю ночь, но вместо насыщения – или переутомления, как прогнозировала Лиша, – испытывала только одно жгучее желание – вобрать еще больше.

Арлен об этом предупреждал. Магия порождала зависимость, и Лиша заметила последнюю непосредственно в лесорубах. Воины Втягивали магию через отдачу, которую обеспечивало меченое оружие. Это превращало их в совершенные версии самих себя, залечивало раны и временно даровало нечеловеческие силу и скорость. Но меченая кожа представляла собой и нечто иное. Тело Уонды Втягивало напрямую и без потерь, которыми сопровождалась отдача. От этого она превращалась в львицу среди домашних кошек, но признаки зависимости наводили страх.

– Уонда, сегодня ты уже убила достаточно, – сказала Лиша.

– Еще и полуночи нет! – возразила та. – Я бы могла спасать жизни! Разве это не важнее пометок на странице? Вам будто и плевать…

– Уонда! – Лиша ударила в ладоши с такой силой, что девица подскочила.

Уонда потупилась и на шаг отступила. У нее тряслись руки.

– Госпожа, я так… – Слова потонули во всхлипе.

Лиша подошла и распахнула объятия.

Уонда напряглась и быстро попятилась:

– Пожалуйста, госпожа. Я не в себе. Вы слышали, как я с вами говорила. Я пьяная от магии. Тоись могла бы вас и кончить.

– Ты ничего мне не сделаешь, Уонда Лесоруб, – сказала Лиша, сдавив ей плечо. Ночь, девица дрожала, как перепуганный кролик. – Поэтому ты единственная на свете, чью силу я испытываю – я тебе доверяю.

Уонда осталась неподвижна и скептически взирала на руку Лиши.

– Расстроилась. Всерьез расстроилась. Даже не знаю из-за чего. – Она испуганно посмотрела на Лишу. При всех ее габаритах, силе и храбрости Уонде было всего шестнадцать.

– Я и за миллион лет ни разу не ударю вас, госпожа Лиша, – произнесла она, – но могу… ну, встряхнуть или еще что. Сейчас я не знаю, насколько сильна. Могу и руку оторвать.

– Я успею выпустить из тебя магию, Уонда, – утешила ее Лиша.

Уонда удивленно на нее взглянула:

– Вы это можете?

– Конечно могу. – Во всяком случае, Лиша думала, что могла. А если нет, то у нее наготове парализующие иглы и слепящий порошок. – Но ты сама видишь, что мне это ни разу не понадобилось. Магия будет тебя захлестывать, но ты должна делать на нее поправку, как будто целишься из лука на ветру. Сумеешь?

Уонда просветлела от такого сравнения.

– Так точно, госпожа. Будто прицелюсь из лука.

– Я и не сомневалась, – сказала Лиша, возвращаясь к записям. – Положи, пожалуйста, еще один груз.

Уонда посмотрела вниз и с удивлением обнаружила, что так и держит по два пятидесятифунтовых груза в каждой руке. Она положила один на весы, вернула на место остальные и взялась за рычаг.

Лиша попыталась ухватить перо, но пальцы свело от напряжения. Она сжала кулак с такой силой, что хрустнули суставы; затем поработала пальцами и окунула перо в чернила. На виске запульсировала жилка: скоро заболит голова.

«Ох, Арлен! – подумала она. – Как же ты справился в одиночку?»

За многие ночи, проведенные в ее хижине, он кое-что рассказал ей об этом по ходу взаимного обучения меточному искусству и демонологии. В перерывах они, как влюбленные, делились надеждами и историями, но дальше держания за руки не заходили. У Арлена была своя койка, у нее – своя, а посередине предусмотрительно стоял стол.

Но она всегда провожала его до двери и на прощание обнимала. Иногда – лишь иногда – он зарывался носом в ее волосы и вдыхал запах. В такие минуты она знала, что он выдержит летучий поцелуй и будет секунду им наслаждаться, а затем отпрянет, чтобы не допустить большего.