Трон черепов

– Это можно исправить, – сказал Рожер. – Тайна открылась. Когда мы вернемся в Лощину, ты можешь…

– Прости, муж мой, но тайна сохраняется, – возразила Сиквах. – Никто из живых, кроме тебя и моих сестер-жен, не вправе к ней прикасаться. Если о моих навыках узнают другие, моя способность защитить тебя и дживах ка непоправимо пострадает.

– А если открыться прикажу я, твой муж?

– Тогда я подчинюсь, – ответила Сиквах. – Но сочту тебя глупцом.

Рожер рассмеялся:

– Ты сказала, что можешь вызволить меня отсюда. Как?

– Дверь толстая, но это всего лишь дерево. Я могу ее выломать, но придется потратить время, да и духовенство встрепенется. Проще выбраться в окно и спуститься этажом ниже. В отличие от дама, ваши праведники не воины. Перебить охрану и забрать ключи не составит никакого труда.

– Я не хочу, чтобы ты убивала, – сказал Рожер. – Разве что от этого будет зависеть наша жизнь.

– Разумеется, – кивнула Сиквах. – Дживах ка знала, что ты пожелаешь так.

Рожер подумал о подбороднике, спрятанном в меченом футляре.

– А сейчас она нас слушает?

– Да. Благодаря моему колье она может слышать меня, когда захочет.

– А говорить с тобой – тоже?

– Да, – повторила Сиквах. – Но хора настроены только на меня. С тобой не получится. Дама’тинг даже сейчас трудится над серьгой для тебя. Она извиняется за то, что не сделала ее раньше. Пока же ее голосом буду я.

– И что она говорит? – спросил Рожер.

– Что уже поздно и мы не знаем, что принесет день грядущий. Она просит тебя поспать, пока темно.

Рожер всмотрелся во мрак:

– А ты будешь спать среди балок?

– Я не нуждаюсь во сне так, как ты, – ответила Сиквах. – Я займусь медитацией, чтобы восстановить силы, и останусь начеку. Закрой глаза, любовь моя, и знай: я тебя охраняю.

Рожер поступил, как она сказала, действительно чувствуя себя в безопасности, но в голове вертелось слишком много мыслей, и сон не шел.

– Я вряд ли засну.

Донесся еле слышный звук: Сиквах спустилась на пол. Рожер вздрогнул, когда она, обнаженная, скользнула к нему в постель.

– Дживах ка велит мне убаюкать тебя, муж мой, – промурлыкала она.

– Все, что было между нами, делалось по приказу? – спросил Рожер.

Сиквах поцеловала его, и ее губы были так нежны, что удивляли не меньше, чем недавняя, теперь известная Рожеру жесткость.

– Приказ не означает, муж мой, что мне этого не хочется. – Она проворно спустила его пестрые штаны. – Или – что я не получаю удовольствия.

Лиша повернула колесико, настраивая оптическую камеру.

Разница между образцами стала видна мгновенно. В том, что доставила Розаль, нашлось всего несколько живых клеток. Этот же кишел ими, пусть вялыми и слабыми.

Опьяненными.

Она выглянула из окна. Солнце едва показалось над горизонтом. На ногах ли Арейн в такую рань?

Дело было слишком важным, чтобы ждать. Она послала девушку, и та почти мигом вернулась с распоряжением явиться к матери-герцогине.

– Ты уверена? – напряженно спросила Арейн. – Это не хитрость белой ведьмы, торгующейся за мужа? – Старуха оставалась в домашнем халате, на удивление заношенном и простом, но не утратила царственности и не была настроена на любезности.

Лиша кивнула:

– Аманвах, возможно, и хочет сделки, ваша милость, но она оказалась права. Этот материал взят у другого мужчины. Правда, если вы не доверяете Мелни…

Арейн отмахнулась:

– У девчонки нет ни грана коварства, да ей ничего и не выиграть ложью.

– Значит, нам солгала Розаль, – констатировала Лиша. – И я сомневаюсь, что заговор этим исчерпывается.

Арейн кивнула:

– Это длится еще с тех пор, как девочка марала пеленки. – Она поцокала языком. – Жаль. У твоего Гареда разобьется сердце, когда ее повесят за измену.

– Скорее всего, она только пешка, – осторожно заметила Лиша. – Если она выведет нас на настоящего предателя при вашем дворе, то можно проявить милосердие. – У нее уже зародились подозрения.

– Ты думаешь на Джессу, – сказала Арейн.

– Не исключено, – пожала плечами Лиша. – Частично.

Арейн шумно выдохнула, вставая.

– Пошли за белой ведьмой – чтобы через час была здесь – и жди в гостиной, пока я надену доспехи.

Часом позже Арейн вернулась, облаченная в пышный наряд и при короне. Она пригвоздила взглядом Аманвах, которой хватило такта хотя бы поклониться ниже, чем мать-герцогиня.

– Ты знаешь, кто травил моего сына? – спросила Арейн.

Аманвах чуть кивнула, покрывало оставалось на месте, в глазах не прочитывалось ничего.

– Знаю.

– Не только кто подмешал отраву, но и кто приказал?

Снова легкий кивок. Арейн выждала, но Аманвах хранила молчание. Минуты тянулись, по мере того как они взирали друг на дружку, обе – образчики королевского достоинства.

– Не поделишься? – спросила наконец Арейн.

Аманвах слегка пожала плечами:

– Мой муж заточен в башню только за то, что защищался под твоей крышей. Моя сестра-жена пропала, а ты ничего не предпринимаешь для ее поиска. Мы с Кендалл остаемся узницами в твоих палатах. Скажи, мать-герцогиня, с какой мне стати тебе помогать?

Палец Арейн постукивал по хрупкой фарфоровой чашке, распространяя по чаю мелкую рябь.