– Не важно, – рассмеялся Рожер. – Этим женщинам, видно, отчаянно хотелось произвести впечатление на холостого барона графства Лощина. Говори что хочешь. Похваляйся демонами, которых убил, или рассказывай о своем коне. Значения не имеет. Они все равно будут смеяться и вздыхать.
– Зачем тогда вообще разговаривать, если не важно, что я скажу?
– Чтобы убить время. Эти люди, Гар, за всю жизнь не ударили палец о палец. У них пропасть свободного времени, и они тратят его лишь на стихи и духи.
Гаред сплюнул. Слуга покосился, но счел за лучшее промолчать. Но по крайней мере, Гареду хватило вежливости смутиться.
– Я такую жену не хочу, – заявил он. – Пусть она не будет особо умна и грамотна, но Создатель свидетель – я надрываюсь дни и ночи напролет. Мне неохота приходить домой и слушать собачьи стихи.
– Тебе нужна женщина, которая поднесет тебе эль и по первому зову задерет платье, – предположил Рожер.
Гаред взглянул на него:
– Ты, Рожер, знаешь меня хуже, чем думаешь. Спину я гну за Лощину и должен знать, что моя женщина занимается тем же. Эль, мать его перемать, я и сам налью. – Он опустил глаза. – Впрочем, вторая часть мне нравится.
В гостиных Райнбека мужчины курили и пили, обсуждали политику и религию и вообще старались произвести друг на друга впечатление. Обступив столы для игры в убежище, они потягивали бренди и с каждым броском костей легко передавали из рук в рук суммы, которые большинство энджирсцев накапливало за целую жизнь.
Был там и Джасин, но герольд расположился в углу среди подпевал, и неожиданная с ним встреча исключалась.
– Гаред! Рожер! – позвал Тамос и махнул обоим, предлагая присоединиться к их с братьями и лордом Джансоном компании. – Давайте к нам! – Там же топтался и Кирин, герольд герцога Юкора, и имел вид человека, который пытается вступить в беседу с людьми, не особо довольными его присутствием.
– Дети мои, вы отдохнули с дороги? – спросил пастырь Петер. – Тамос рассказывал, как ваш караван двигался днем и ночью, разя подземников по пути. Это немалый подвиг.
Плечи Гареда приподнялись и опали.
– По мне, так ночи как ночи. Убивать демонов – та еще работенка, но это не то что валить деревья. Мой топор пометил сам Арлен Тюк. Замахнешься на демона – и никакой усталости. С каждым ударом становишься все сильнее.
Все захмыкали и понимающе закивали, но Рожер умел рассмотреть изнанку. Скорее всего, никто из гостей не видел демона вблизи, не говоря уж о том, чтобы с ним сразиться.
– А вы, Рожер? – осведомился Джансон. – Насколько я понимаю, у вас такого преимущества нет, когда вы завораживаете демонов игрой на скрипке. Должно быть, утомительно играть всю ночь.
– Вот они, мои мозоли, милорд, – улыбнулся Рожер, показывая свои восемь пальцев.
Собеседники были достаточно подготовлены, чтобы не вздрогнуть, но он прочел в их глазах изумление. Искалеченная рука – суровое напоминание о том, что таилось ночами за их мечеными стенами.
– Как говорит Гаред, мы в Лощине привыкли к таким вещам, – продолжил Рожер. – Может быть, я малость разомну пальцы, если сыграю в убежище…
– Не трудись, – сказал Кирин. – Я уже пробовал. Никто не садится играть в кости с жонглером.
– Мать-герцогиня дураков не растит, – заметил Джансон.
Райнбек и его братья расхохотались, как будто Кирин вообще не сказал ни слова.
Герольд же вымученно присоединился к веселью, отчаянно пытаясь хоть немного вписаться в компанию. Он воспользовался наступившей паузой:
– У меня тоже есть кое-какой опыт общения с демонами. Вы, может быть, слышали историю о том, как я отсек руку скальному демону?
В памяти Рожера что-то мелькнуло, но дело тем и ограничилось. Остальные застонали.
– Только не снова эту пьяную байку, – воспротивился Райнбек.
– Должно быть, демон был мелкий, – не поверил Гаред. – Ты вряд ли дотянешься до руки приличного скальника. Что у тебя было? Топор? Киркомотыга?
Кирин улыбнулся, оживившись.
– Сие великая притча! – Он отвесил Райнбеку поклон. – С дозволения вашей милости…
Герцог прикрыл ладонью лицо.
– Очень надо было спрашивать, барон? – Он махнул рукой в сторону Кирина. – Ладно, герольд. Спой свою песнь.
Кирин метнулся на середину комнаты, призывая к вниманию, а герцог подал знак принести еще вина. У герольда была отличная лютня, и если пел он средне, то и Рожер не относился к великим певцам. Голос Кирина, густой и чистый, окутал помещение чарами.