Трон черепов

Бой вышел ожесточенным, но в итоге односторонним. Лесные демоны остерегались огненных, что не мешало уничтожать их при встрече. Огненные бестии могли причинять им вред и даже при случае убить, но прежде лесной сокрушал несколько из них.

Затем Сиквах вывела контрапункт к искушению и охватила песнью незримости новых союзников. Лесняги дико размахивали лапами, но верткие огненные демоны плясали, уклоняясь от неуклюжих ударов, и изрыгали огромные сгустки горящей слюны. Она прилипала, где падала, разгораясь столь яростным пламенем, что у Рожера перед глазами плыли пятна. Он согнул правую кисть, изувеченную с тех пор, как огненный демон откусил указательный и средний пальцы.

Вскоре свалился последний лесной демон, превратившийся в собственный погребальный костер и оставивший по себе обугленную труху.

– Словно на солнце вышел! – оценила Кендалл, рукоплеща.

– Ага, – громко ответил Рожер, – но я же сказал, что демонов легко натравить друг на друга.

Конечно, его жены совершили намного большее, но их, как и Кендалл, задачей было проверить пределы своих возможностей.

Аманвах улыбнулась ему, и Рожер понял, что не зря верил в нее. Беря октавы, она дотронулась до колье, и та же песня, которая только что побуждала демонов праздновать пляской победу, превратилась в хлыст, заставивший их опрометью рвануть на север. В той стороне примерно в миле от холма был холодный рыбный пруд. Меточное зрение обострило чувства Рожера, и он услышал плеск, когда в воду попрыгали огненные демоны; увидел, как поднимаются облака пара, знаменовавшие их гибель.

Над головой полыхнула магия, и Рожер, подняв глаза, увидел падающего воздушного демона. Тот рухнул в нескольких шагах с копьем Колива в груди. Копье при падении уцелело, подземник – нет.

Дозорный низко поклонился:

– Эверам прикоснулся ко всем вам, это правда. Но это не спасет, если утратите бдительность. У Эверама нет времени на глупцов, не почитающих могущество Най.

Рожер ожидал, что Аманвах осадит его за надменность. Но она чуть поклонилась – больше, чем он когда-либо видел от нее по отношению к простому воину.

– Ты говоришь мудро, дозорный, и мы слышим.

Колив склонился вновь:

– Я живу, чтобы служить, святая дочь.

Закрывшись у себя, Лиша разбирала загромоздившие стол бумаги. Снаружи Уонда отваживала посетителей – даже Джизелл и Дарси. Лиша была не в настроении с кем-либо видеться.

Послышался отчетливый стук Уонды, и Лиша вздохнула, гадая, кого же та сочла настолько важным, чтобы впустить.

– Входи, дорогуша.

Уонда сунулась в дверь:

– Простите, госпожа…

Лиша не оторвалась от бумаг, водя пером, по мере того как помечала, подписывала и снабжала текст комментариями.

– Уонда, мне некогда – разве что кто-нибудь умирает. Договорись о приеме.

– Да, но я как раз о нем, – сказала Уонда. – Вы просили позвать вас на закате. Собирались проверить вечером меченых детей.

– Не может быть, чтобы уже сумерки… – начала Лиша, но посмотрела в окно на темневшее небо и убедилась, что так и есть. Да и в кабинете успело стемнеть, и она, сама того не сознавая, напрягала глаза.

Лиша взглянула на едва тронутую стопку бумаг и подавила желание расплакаться. С приближением солнцестояния сумерки наступали все раньше, делая ее задачи все менее выполнимыми. Ночь была злом, сокрушавшим ее. В летнее новолуние они едва не погибли. Жители Лощины гибли ежеминутно, и все графство держалось на передышках, которые предоставлял рассвет, – с его наступлением укреплялись заново. Что их ждет, если князья подземников вернутся, когда тьма будет длиться в полтора раза дольше, а дневного света хватит на жалкие часы?

– А Стела завалила лесного демона! – рассказывала Уонда, пока карета Лиши катила домой. Раньше они пешком шли милю от дома до лечебницы, но теперь Лише не давали прохода. Слишком много доброжелателей, просителей и советчиков.

– Создатель, вы бы это видели! – продолжала Уонда. – Отродье мечется и пинается, так что впору надвое развалиться, а сзади Стела, спокойная как бревно, – ждет своего часа. Сломала ему хребет, когда нащупала.

– А? – встрепенулась Лиша. – Что она сделала?

– Я говорю минут десять, а вы ничего не слышите, да?

– Прости, дорогуша, – мотнула головой Лиша.

Уонда взглянула на нее, прищурившись:

– Госпожа, когда вы последний раз спали?

Лиша пожала плечами:

– Прошлой ночью, несколько часов.

– Три, – сказала Уонда. – Я считала. Этого мало, госпожа. Вы сами знаете. Особенно при…

– При чем? – осведомилась Лиша. Они были одни, в карете Лиши, расписанной метками, заглушавшими звук.

Уонда побледнела:

– При… я хочу сказать…

– Выкладывай, Уонда, – прикрикнула Лиша.

– Я про семейное дело, – выдала та наконец.

Лиша вздохнула:

– Кто тебе сказал?

Уонда уставилась в пол:

– Госпожа Джизелл. Говорила, что за вами нужен особый присмотр, а вы упрямитесь и этого не признаете.

Лиша скривили губы.

– И присмотрела?

– Только заботясь о вас и малыше, – ответила Уонда. – Я не знала, в чем дело, но видела, как вас тошнило, когда мы ехали с юга. Это наследник демона?

– Уонда Лесоруб! – гаркнула Лиша, и девушка подскочила. – Впредь не смей так называть моего ребенка!

– Я не хотела…