Троллий пик

– Я никогда не откажусь от хорошего стейка с кровью, – сказал Томас.

– Фу, – поморщилась Грейс и пояснила: – Я вегетарианка.

– Правда? – Он так удивился, словно впервые слышал о таком. – На подушках же ты спишь?

– При чем тут подушки?

– Обычно в них перо и пух, – невозмутимо пожал плечами Томас. – И что-то мне подсказывает, что у гусей не спрашивают разрешения, а просто берут и ощипывают.

Грейс хотела сказать, что это ерунда – уже никто не набивает подушки пухом, есть же синтетическое волокно. Но ей так часто приходилось спорить о вегетарианстве, что она предпочитала даже не заводить эту тему. Какой в этом смысл, если каждый останется при своем мнении?

– Так чем ты во Фьёльби занимаешься? – спросила она, чтобы сменить тему. – Приехал по делам?

Но Томас почему-то не ответил. Официантка принесла яичницу, и Грейс уже даже прожевала несколько кусочков, убедившись, что они вполне съедобны. Только потом он нарушил молчание:

– Хочу найти своего отца.

– Ого! – Грейс не знала, что на это еще сказать. – А ты его потерял?

– Я его никогда не видел.

«Я твой отец, Люк…» Ну, почему так хочется смеяться в самые неподходящие моменты? Грейс уткнулась в яичницу, стараясь изо всех сил думать о чем-то совершенно не смешном.

– А зачем он теперь тебе понадобился?

– Не знаю, – пожал плечами Томас. – Сложно сказать. Мне кажется, родственников нужно знать в лицо. Вот ты своего отца знаешь?

Грейс вспомнила Гидеона, который вчера произвел на нее не лучшее впечатление. Теперь она больше не думала, что это ее отец. Кому захочется в отцы алкоголика, пускай и красивого? Тем более что он просто обнял Лору в момент печали. Это еще не значит, что они когда-то были любовниками.

– Не знаю, – сказала она вслух. – Мама о нем никогда не говорила. Может, они даже толком не были знакомы. Знаешь, как это бывает: встретились, короткая вспышка страсти, и – хоп! – две полоски на тесте.

– У меня так не бывает, – очень серьезно ответил Томас. Он смотрел прямо в ее лицо, и оттого фраза вышла суровой, даже мрачноватой. – В смысле, не хочу думать, что могу сделать девушке ребенка и даже не узнать об этом.

– Обычно парни так не рассуждают. Многим по барабану, залетишь ты или нет.

– Можешь мне поверить, однажды это станет их проблемой, – многозначительно сказал Томас, глядя ей прямо в глаза. От этого пристального взгляда Грейс одновременно забеспокоилась и оживилась.

– Собираешься что-то сделать со своим отцом? За то, что он тебя бросил? – Она сама поразилась, как сдавленно прозвучал голос.

Томас усмехнулся:

– Да нет, конечно, я же не псих. Но вот стрясти с него что-нибудь я бы не отказался. Раз он для меня даже пальцем не пошевелил, пока я был ребенком, пусть сейчас раскошелится. А ты? Что бы ты делала, если бы нашла своего отца?

Грейс никогда раньше не думала об этом. Несколько раз она спрашивала у Лоры, кем был ее отец, но маме каждый раз удавалось улизнуть от ответа. Она то спешила куда-то, то отнекивалась, а однажды так и сказала: «Грейс, это ровным счетом ничего в твоей жизни не изменит, поверь мне». И Грейс поверила. Она бы не возвращалась к этой теме, если бы Лора не пропала.

– Не думаю, что нам было бы о чем поговорить, – ответила она честно. – Я же не знаю, что у них там с мамой вышло. Может, это она его бросила.

– Все равно он не имел права делать вид, будто ребенка не существует, – резко сказал Томас.

– Ты жил только с мамой?

– Нет, у меня был отчим, но он потом от нас уехал, – пожал плечами Томас. – Мы с ним не были особо близки.

Грейс вспомнилась загаженная гостиная Александра и Гидеона, похожая на свалку.

Яичница немного заглушила ее аппетит, а кофе согрел настолько, что стало жарко. Подумав немного, она стянула толстовку через голову, оставшись в одной голубой футболке.

Томас не донес до рта зефирку, уставившись на ее грудь. Потом медленно положил лакомство себе в рот и улыбнулся, не отрывая от нее взгляда, от которого Грейс стало не по себе.

– Ты смотришь на мою грудь, – заметила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Перестань, пожалуйста.

Томас тряхнул головой, засмеявшись:

– А ты прямолинейная!

– Только когда кто-то пялится на мои буфера. – Его смех немного разрядил обстановку, и Грейс почувствовала, как отпускает напряжение.

Он поднял руки ладонями вперед:

– Прости, пожалуйста. Это было грубо.

– Да, – согласилась Грейс.

Пусть держит себя в руках. В таком возрасте уже можно научиться. Сколько ему лет, кстати? Двадцать?

Она подумала немного и, подозвав Салли (а это было непросто – почти невозможно, пока Томас не поднял руку), заказала сэндвич с сыром и еще сладкого кофе.

– Так как ты ищешь своего отца? Что ты для этого делаешь? Соседей расспрашиваешь?

– И это тоже, – кивнул Томас. – Времени у меня не так уж много. Если ничего не найду, придется уехать ни с чем.

– Странно, что ты вдруг им заинтересовался, – пожала плечами Грейс. – Я вот стала думать о том, кем был мой отец, только когда мама пропала.

– А я – когда мама умерла.

– О, прости. – Грейс ненавидела попадать в такие ситуации, когда приходилось извиняться не пойми за что.