Трогать запрещено

— Ага, или дождаться, когда те мышцы напрочь атрофируются.

— Или так, да… но рано или поздно точно станет легче!

— Звучит многообещающе, — хватаю Юльку за руку, затаскивая к себе в полную ванную. — Но давай мы лучше будем ездить на машине, Котенок. Тебе же не нужен муж с ногами на раскоряку. Серьезно?

Ответом мне послужил заливистый хохот. После велики мы больше не брали.

А, да, пару раз выходили на фотоохоту за дельфинами. И один Юльке даже удалось с ними поплавать. Ее счастью тогда не было предела. Визги, писки и хохот слышали на сотни километров вокруг! Еще разок слетали на экскурсию на гидросамолете и посетили один из шикарнейших подводных ресторанов. В общем, за три недели эмоций хапнули столько, сколько я за все свои сорок лет не насобирал…

Последние же два дня отпуска мы решили провести на арендованной яхте. В полном уединении, посреди океана.

Юля

— Смотри, какая нереальная красота, пап!

Подхватываю ноутбук Дана и кручусь с ним в руках, показывая, каким поразительным закатом порадовали нас Мальдивы напоследок. Яркие фиолетово-оранжевые всполохи, окрасившие весь горизонт. Я в жизни не видела таких сочных красок! Как будто какой-то нерасторопный художник там наверху выронил из рук баночки с гуашью.

— Красота, — говорит папа, — завидую белой завистью, принцесса! — поворачиваю экран ноутбука на себя, па улыбается, — я даже не сомневался, что тебе там понравится.

— Тебе надо обязательно здесь побывать. Я не шучу!

— Твоя дочь дело говорит, — подходит со спины Дан, приобнимая меня, — после нашего возвращения тебе тоже пора в отпуск, Степыч. Я не представляю, что бы делал без тебя с фирмой.

— Ловил бы разбегающихся по углам, как тараканы, совет директоров.

— Сильно бесились на вчерашнем заседании?

Па отмахивается:

— Бывало и хуже. Но после месяца на больничном, три недели твоего отпуска им сильно прищемили хвосты. Юль, заткни уши.

— Ну, па! — закатываю глаза, но уши мои закрывает за меня Титов. Однако это не мешает мне расслышать папино:

— Эти скупердяи до трясучки боятся упустить лишний рубль и годами не отрывают свои жирные задницы от рабочих мест. Они просто завидуют.

Дан смеется. Па улыбается. Я тоже тихонько похихикиваю.

До сих пор не верю, что так много пролетело времени. Ощущение, что только вчера наш самолет приземлился в аэропорту Мале. А уже завтра будет двадцать четыре дня с момента нашего прилета. Ярких, насыщенных, сумасшедших, безумных дней! Я буду скучать по местным закатам и рассветам. Да я вообще буду скучать по этому месту.

Правда, Дан пообещал, что сразу после росписи мы обязательно отправимся в свадебное путешествие. Туда, куда моя душа пожелает. И кажется, мы с «душой» уже выбрали свое «место силы». А когда у нас появятся дети, а однажды они точно появятся! Может, не сразу и не через год, но мы первым делом привезем их в отпуск сюда. Однозначно! К белому песку, по которому бегают песчаные крабики, бирюзовому океану и удивительной по своей красоте флоре и фауне.

В нашем отеле частенько попадались на глаза семьи с маленькими, умилительными детками. Я могла забыться и с улыбкой таращиться на неповоротливых карапузов, которые большими глазами глазели на все, что попадалось на их пути. Заботливые мамочки ходили за ними по пятам, а важные папы снимали на телефоны с глуповато-трогательными улыбками.

Я хочу так же. Очень сильно хочу! И с каждым днем понимаю, что эта мысль меня привлекает даже сильнее, чем балет. Хотя Дан прав: нужно закончить универ и получить образование. Мне нужно свое дело, свое хобби, своя отдушина. Самодостаточная женщина не может жить одной семьей: мужем и детьми, как бы сильно она их не любила. Я хочу, чтобы Дан гордился мной не просто как его женой, любовницей и матерью его детей. А как женщиной, достигшей в жизни чего-то важного…

— Ладно, если серьезно, когда прилетаете? — спрашивает па.

— Завтра вечером. Да? — оглядываюсь на Дана.

Титов кивает:

— Вылет в час дня, в Москве будем в районе девяти вечера.

— Дочь мою домой, — строжится па. — Откуда взял, туда и верни, будь добр, Титов.

— Утром послезавтра, мхм? — строю глазки.

— Завтра вечером, — чеканит па. — Я тебя почти месяц не видел. Потом укатите в свою Германию, и вообще про старика забудешь.

Я закатываю глаза, но улыбаюсь.

Папа хмурит брови:

— Компромисс: приезжайте и оставайтесь оба.

— Просто так и скажи, что ты по нам соскучился, папа Степа, — смеется Богдан.

«Папа Степа» зыркает взглядом в Титова, но у самого уголки губ подрагивают. Он едва сдерживает улыбку:

— Только попробуй еще раз назвать меня «папой», Титов…

Да, забавно получилось.

Каким-то образом разговор сворачивает в сторону предложения Богдана. Я показываю папе кольцо. Дан хватается моей «импровизацией» из подручных средств. Он до сих пор не выкинул этот жгутик из фольги, представляете?! Более того, сказал, что заберет его с собой. Дурачок мой любимый…