Трогать запрещено

Па как всегда прав. Видимо, заметив, как опустились мои руки, сжимающие кофту, отец притянул меня к себе и обнял. Я уткнулась носом в его грудь и выдохнула с трудом. Нет, и все-таки я не представляю, что бы я делала без него. Распалась бы на атомы от страха, потерянности и безысходности.

— Терпения, Юлек, — гладит по растрепанным волосам. — Все будет.

Будет-то будет, но в моменте ожидание и тянущееся время — убивают!

День проходит, как в тумане. Я что-то делаю, с кем-то разговариваю, кажется, звоню Веронике и даже пытаюсь смотреть фильм. Но мысли все крутятся вокруг больницы и Титова. В итоге я не знаю, как пережила эту ночь! Это было адски невыносимо знать, что Дан в сознании. Но меня рядом нет. Как ему передать свои чувства? Не написать, не позвонить… Выть хочется!

Уже в девять утра следующего дня я спускаюсь в гостиную, будучи в полной боевой готовности. Папа звонит в больницу, ему сообщают радостную новость: Титова перевели из реанимации. А это значит, что мы можем его увидеть! Да!

— Па, погнали, — в нетерпении пляшу вокруг него, хватаясь за пуховик.

— Завтракать, Юль! — командует Данилов-старший непримиримым тоном.

Сквасив лицо, я вздыхаю. Но покорно иду за Степаном Аркадьевичем на кухню. Попробуй откажи! С трудом запихиваю в себя бутерброд. Делаю пару глотков чая, тут же бросая кружку в раковину:

— Все!

— Юль, блин, — качает головой родитель, но спорить не решается.

Примерно через час, пробравшись сквозь пробки, мы попадаем в больницу. Папа все время на телефоне. Я так понимаю, что он разговаривает с адвокатом Богдана и начальником безопасности фирмы. На мой вопрос, что там удалось узнать, папа ответил коротко:

— Работаем.

В отделении надеваем халаты и бахилы. Я не тороплюсь, а буквально лечу на встречу с Даном. Безумно скучаю и волнуюсь за него. Кажется, еще секунда промедления — и меня взорвет от переизбытка чувств.

Отцу снова кто-то звонит.

— Юль, иди, я поговорю и догоню тебя, — кивает и спускается обратно.

Я же иду в уже знакомое отделение. Топаю по длинному коридору и нахожу ту самую медсестру Дашу. Она мне любезно улыбается и провожает до кабинета врача, пожелав удачи. Что? Зачем и почему? Непонятно.

— Здравствуйте, — постучав, ныряю носом за дверь с табличкой «Сурикова А.В».

— Здравствуйте. Юлия, верно? — здоровается Александр Васильевич в ответ.

Я киваю.

— Присядьте, — приглашает войти.

— Мне бы к Богдану, — виновато улыбаюсь, но, поджав губы, все же прохожу и сажусь напротив него. — Можно его увидеть?

— Тут такое дело… — начинает мужчина. — Юля, я не могу вам разрешить навестить Титова, — выдает мне мужчина.

Кажется, мои глаза от удивления расширяются.

— В смысле? — не поняла я.

— В том самом, — откладывает ручку, которой что-то писал, складывает перед собой руки. — Приехала его мать. Запретила пускать к нему кого-либо. Она кровный родственник — я не могу пойти против ее решения. Вы же…

— Как это? Вообще никого?!

— Никого. Устроила нам тут скандал. Переругалась со всем отделением и медсестрами. Ирина Григорьевна считает, что ее сыну сейчас не нужны лишние переживания. В общем… — он замолкает и тут же спрашивает, — а вы с ней знакомы?

— Не успели, — виновато пожимаю плечами. — Все закрутилось слишком… быстро.

Поправляю выбившуюся прядку волос, пряча ее за ухо. Кажется, что за последние двое-трое суток я уже исчерпала весь лимит паники. А, нет. Она снова поднимается, выползая откуда-то из глубин души. Что значит, я не могу увидеть Титова? Как это я не попаду к Богдану? Он должен знать, что я здесь! Для него это не переживания! Для него это… это…

Зажмуриваюсь, вздыхая. Открываю глаза и вижу, как врач понимающе кивает.

— Я могу с ней поговорить? С его мамой?

— Она сейчас у него в палате. Можете только подождать ее в фойе.

— Хорошо, я поняла. Как его состояние? — решаюсь уточнить.

— К сожалению, и тут не могу вам ничего сказать.

Киваю. И выхожу из кабинета. Снова разбита.

Прохожу к сестринскому посту, усаживаюсь на скамейку. Ждать? Ну хорошо, я еще подожду. Но моего терпения не хватает надолго. Я еложу на скамье, будто у меня шило в одном месте. Может, она там просидит весь день безвылазно?

— Девушки, не подскажете, в какую палату перевели Титова? — спрашиваю, подойдя к стойке сестринского поста.

— Так в триста двадцать пятую.

— Спасибо, — благодарю и, когда в отделение поступил пациент, ныряю в коридор.

Искать долго не приходится. Останавливаюсь у нужной палаты. Прислушиваюсь. Ничего не слышно. Стучу пару раз и, готовая уже открыть дверь, берусь за ручку, как она тут же распахивается. Я вздрагиваю.

На пороге стоит женщина, лет… не знаю. Мама Богдана явно очень хорошо выглядит для своих лет. Миниатюрного телосложения, тем не менее выглядит пугающе грозно. Нависает надо мной. Хотя я клянусь, мы одного роста! Умудряется давить авторитетом? Маленькая девочка Юля внутри меня пугливо сжимается в комочек.

— Здравствуйте, я…