Трое в снегу

— Нет, — возразил Шульце. — Для наследника я слишком стар.

— Бывают и старые наследники, — заметил Хагедорн.

— А уж за миллионера меня никто не примет! — сказал Шульце. — Вы только представьте: я — миллионер! Умора!

— Во всяком случае, убедительного впечатления вы не производите, — откровенно признался Хагедорн. — Но я не хочу быть кем-то другим!

— Сделайте это ради меня! — попросил Шульце. — Мне так понравились котята.

Молодой человек почесал в затылке.

— Ну ладно, — согласился он. — Но перед отъездом мы повесим объявление на черной доске, в котором сообщим, что отель стал жертвой обмана какого-то шутника. Да?

— Это не к спеху, — сказал Шульце. — Прошу вас, останьтесь пока загадкой!

Глава восьмая Снеговик Казимир

Публика была шокирована, увидев обоих, когда они шли рядом через холл. Какая бесцеремонность! Ну что может быть общего между таинственным миллионером и единственным в отеле бедняком! Уж настолько реалистично ему незачем играть свою роль!

— Убиться можно! — сказал Карл Отважный, стоя возле швейцара. — Ох, этот Шульце! Уму непостижимо!

— Каспариус и Маллебре — обе уже охотятся за молодым, — сообщил дядюшка Польтер. — Он был бы у любой как у Христа за пазухой!

— Сравнение верно лишь отчасти, — заметил директор. (При случае он был склонен к педантичности.)

— Пожалуй, я придумаю для господина Шульце какое-нибудь побочное занятие, — сказал швейцар. — Иначе его не оторвешь от миллионера.

— Может быть, он скоро уедет, — сказал Кюне. — В чердачной каморке, которую мы ему подыскали, вряд ли он надолго застрянет. Еще ни одна горничная, ни один коридорный не выдерживали там.

Дядюшка Польтер знал людей лучше. Он покачал головой.

— Ошибаетесь. Шульце останется. Шульце упрямец. Директор отеля последовал за двумя странными постояльцами в бар.

Играла капелла. Несколько элегантных пар танцевали. Колониальный офицер Салливан пил по старой привычке чистое виски и уже перебрал. Оседлав табурет у стойки и выпучив глаза, он явно принимал «Брукбойрен» за какой-нибудь гарнизонный клуб в Северной Индии.

— Позвольте вас представить друг другу? — спросил Хагедорн и познакомил тайного советника Тоблера с его слугой Иоганном.

Они уселись за столик. Кессельгут заказал всем коньяк. Шульце, откинувшись на спинку стула, растроганно и вместе с тем иронически разглядывал давно знакомое лицо.

— Господин Хагедорн мне только что рассказал, что вы знаете тайного советника Тоблера, — сказал Шульце.

Кессельгут был не совсем трезв. Он пил не для того, чтобы напиться. Он был добросовестным человеком и не забывал, что вынужден тратить ежедневно не менее сотни марок.

— Знаю, и даже очень хорошо, — заявил он, весело подмигнув Шульце. — Мы почти все время вместе!

— Вы, как я предполагаю, компаньоны? — спросил Шульце.

— Предполагаете? — с важным видом переспросил Кессельгут. — Позвольте! Мне принадлежит процветающая пароходная линия. Мы заседаем вместе в наблюдательном совете. Прямо друг около друга!

— Черт побери! — воскликнул Шульце. — Это какая же линия?

— Об этом мне не хотелось бы говорить, — сказал Кессельгут важно. — Но она не самая маленькая.

Они выпили. Хагедорн поставил рюмку, вздернул верхнюю губу и сказал:

— Ничего не смыслю в спиртном. Но коньяк, если не ошибаюсь, отдает мылом.

— Должен отдавать, — объяснил Шульце. — Иначе грош ему цена.

— Можем попробовать что-нибудь другое, — предложил Кесссельгут. — Кельнер, что у вас не отдает мылом?

Но это был не кельнер, а директор отеля, подошедший к их столику. Он спросил молодого человека, нравится ли ему его номер.

— Да, да, — ответил Хагедорн, — в общем и целом вполне.

Господин Кюне заверил, что он считает себя счастливым. Потом по его знаку бармен Джонни и кельнер принесли бутылку шампанского в ведерке со льдом и два бокала.

— Приветственный глоточек, — сказал директор, улыбаясь.

— А мне дадут бокал? — невинно спросил Шульце. Кюне покраснел. Кельнер принес третий бокал и наполнил его. Попытка игнорировать Шульце не удалась.

— За ваше здоровье! — весело воскликнул тот. Директор исчез, чтобы излить свое последнее горе швейцару.

Шульце встал, постучал по своему бокалу и поднял его. Сидевшие в баре гости недружелюбно смотрели на бедняка.

— Выпьем за то, — сказал он, — чтобы господину Кессельгуту удалось что-нибудь сделать для моего молодого друга у старого Тоблера!

Иоганн хихикнул.

— Сделаю, сделаю, — пробормотал он и осушил бокал.

— Дорогой Шульце, — сказал Хагедорн, — мы с вами только недавно познакомились. Но в такой момент, наверное, следует спросить, не может ли господин Кессельгут что-нибудь предпринять и для вас?

— Неплохая идея, — заметил Шульце. Иоганн Кессельгут, смеясь, сказал:

— Я порекомендую тайному советнику Тоблеру взять на службу и господина Шульце. Кто вы по профессии?

— Тоже специалист по рекламе, — ответил Шульце.

— Вот было бы здорово, если бы мы работали в одном отделе, — размечтался Хагедорн. — Шульце и я отлично понимаем друг друга. Мы обновили бы в корне всю рекламу концерна. Ведь то, что я видел в прессе последнее время, кошмар.

— Неужели? — спросил Шульце.