Читаем Трое в лодке (не считая собаки) - английский и русский параллельные тексты полностью

The balusters were a superb piece of workmanship, and the wall all the way up was oak-panelled, with carving that would have done credit to a palace.Перила ее представляют замечательный образец столярного мастерства, а стены вдоль всей лестницы покрыты дубовыми панелями с резьбой, которая сделала бы честь любому дворцу.
From the stairs, they went into the drawing-room, which was a large, bright room, decorated with a somewhat startling though cheerful paper of a blue ground.С лестницы они вошли в гостиную - большую, светлую комнату, оклеенную несколько неожиданными, но веселенькими обоями голубого цвета.
There was nothing, however, remarkable about the apartment, and my friend wondered why he had been brought there.В комнате не было, однако, ничего особенно замечательного, и мой приятель не понимал, зачем его туда привели.
The proprietor went up to the paper, and tapped it.Хозяин дома подошел к обоям и постучал об стену.
It gave forth a wooden sound.Звук получился деревянный.
"Oak," he explained.- Дуб, - объяснил лавочник.
"All carved oak, right up to the ceiling, just the same as you saw on the staircase."- Сплошь резной дуб, до самого потолка. Такой же, как вы видели на лестнице.
"But, great Caesar! man," expostulated my friend; "you don't mean to say you have covered over carved oak with blue wall-paper?"- Черт возьми! - возмутился мой приятель. -Неужели вы хотите сказать, что заклеили резной дуб голубыми обоями?
"Yes," was the reply: "it was expensive work.- Конечно, - последовал ответ. - И это обошлось мне недешево.
Had to match-board it all over first, of course.Ведь сначала пришлось обшить стены досками.
But the room looks cheerful now.Но зато комната имеет веселый вид.
It was awful gloomy before."Раньше здесь было ужасно мрачно.
I can't say I altogether blame the man (which is doubtless a great relief to his mind).Не могу сказать, чтобы я считал лавочника кругом виноватым (это несомненно доставляет ему большое облегчение).
From his point of view, which would be that of the average householder, desiring to take life as lightly as possible, and not that of the old-curiosity-shop maniac, there is reason on his side.С его точки зрения - с точки зрения среднего домовладельца, стремящегося относиться к жизни как можно легче, а не какого-нибудь помешанного на старине чудака - поступок его имеет известный смысл.
Carved oak is very pleasant to look at, and to have a little of, but it is no doubt somewhat depressing to live in, for those whose fancy does not lie that way.На резной дуб очень приятно смотреть, приятно даже иметь его у себя дома в небольшом количестве. Но нельзя отрицать, что пребывание среди сплошного резного дуба действует несколько угнетающе на людей, которые к этому не расположены.
It would be like living in a church.Это все равно что жить в церкви.
No, what was sad in his case was that he, who didn't care for carved oak, should have his drawing-room panelled with it, while people who do care for it have to pay enormous prices to get it.Печально во всей этой истории лишь то, что у лавочника, которого это ничуть не радовало, была целая гостиная, обшитая резным дубом, в то время как другие платят огромные деньги, чтобы его раздобыть.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки