Трое из Кайнар-булака

— Я каждый день их приношу, — сказала Саодат, — правда, папа?

— Правда, — произнес с улыбкой Пулат.

— Но эта будет особенная, — сказал Артык, — заработанная нами вместе, верно?

— Ага.

Из кухни с чайником свежего чая вышла Мехри.

— Что же не сообщили мне, что брат приехал? — спросил у нее Пулат.

— Тога обещал, — сказала она, — видно, не успел.

— А он уже ушел?

— Да.

— Почему я его не встретил?

— Разминулись где-то, ака.

— Дедушка хотел зайти к тете Ксении, чтобы дед Миша вызвал папу домой, — вставила Саодат.

— Понятно, — кивнул Пулат. Он указал брату на курпачу: — Прошу!

— Ну, как дела, брат, здоровье? — спросил Артык, заняв прежнее место.

— Слава аллаху, ничего, — ответил Пулат, усаживаясь на другом конце чорпаи. Он разлил чай и одну пиалу протянул брату. — Сына в армию проводил, а сам… здоров, работаю. На судьбу не жалуюсь, все в доме вроде бы есть, лепешкой целой небо не обделило пока.

— Слышал, слышал, — произнес Артык, — мне уже тога тут обо всем рассказал. Ну, что ж, рад за тебя, брат! Пусть творец и впредь не обходит тебя и твою семью своими милостями!

— Спасибо на добром слове, ака! Как вы сами-то? Лет двадцать, поди, прошло с тех пор, как мы расстались?

— Восемнадцать, брат. Кажется, много, а по сути — мгновенье. Вроде бы вчера я уехал от вас, тебя и отца. Да, время быстротечно, не успеешь обернуться, пора прощаться с белым светом, черт возьми! Ну, да ладно, не для одних нас оно такое!

— Какие добрые ветры вас привели в родные края, ака? — спросил Пулат.

— Дела. Приехал с научной экспедицией. Я же стал ученым, историком, изучаю историю узбекского народа. В Сурхандарье же столько неизученных памятников старины, что дел не только на мою жизнь, но и на жизни моих внуков и правнуков хватит. Сейчас моя экспедиция работает в Зараут-сае, это в Байсунских горах, снимает копии наскальных рисунков первобытных людей. Выпал вот свободный денек, приехал к тебе. А вообще я живу в Ленинграде, работаю в музее, который называется Эрмитажем.

Артык рассказывал о себе так обстоятельно, что Пулату показалось, что он этим предупреждает возможные его вопросы. Но он понятия не имел о том, что сообщал брат, хотя людей в таких же войлочных шляпах встречал не раз, и не только в самом Шерабаде, но и в степи, обычно возле какого-нибудь тепе. «Ученый, Ленинград, Эрмитаж…» Все это так было далеко от «Афганистана, жены Ибрагимбека и Туркестанского комитета», о котором рассказывал Хамид, что Пулат растерялся. «Мой брат ученый, — думал он, слушая Артыка, — вот он сидит передо мной, живой, одетый, как ученый. Зачем же Хамиду нужно было обманывать меня?»

— И давно вы там, ака? — спросил он.

— В Ленинграде? Да все эти восемнадцать лет, а что?

— И не могли подать весточку о себе?! — произнес с упреком Пулат.

— А куда и кому, брат? Писал я. Только мне ответили, что в Кайнар-булаке теперь никто не живет, куда подевались его жители, мол, неизвестно. Сам ведь знаешь, человек не хозяин себе, а в моей работе — и подавно. Каждый год музей снаряжает длительные экспедиции, так что мне пришлось побывать почти во всех уголках страны. В этом году вот послали сюда, и слава аллаху, смог наконец увидеть тебя!

«Раз он не знал, где меня искать, — подумал Пулат, — то как же нашел сразу? А, может, не сразу? Ведь Хамид как искал? Чуть ли не всю долину, говорил, прошел, и только в Бандыхане узнал все. Наверно, и Артык-ака вот так же расспрашивал обо мне. Поинтересоваться, значит, оскорбить. Скажет, нашел его, а он еще подозревает в чем-то!..»

— Выходит, Хамид безбожно врал о вас, — произнес, усмехнувшись, Пулат. — Ну, и скотина!

— Хамид?

— Да.

— Какой Хамид?

— Да тот, что с вами тогда ушел к Ибрагимбеку, ака.

— Когда ты с ним встречался? — спросил Артык.

— Лет десять уже прошло.

— Гм. И что же он тебе наплел обо мне?

Пулат повторил рассказ Хамида, правда, не вдаваясь в подробности, касающиеся старшей жены бека.

— Действительно, скотина, — воскликнул Артык. — Я черт знает чем занят, а он… Попался бы мне этот негодяй, я бы ему шею свернул!

Артык внимательно следил за выражением лица брата.

Пулат размышлял: «Неужели Хамид врал?.. — Он хотел, чтобы тот соврал, но напряженность в поведении брата заставляла его сомневаться в этом. Вместе с тем, ему была противна сама мысль, что перед ним сидит враг, что он, хозяин этого дома, потчует его, предоставив, как дорогому гостю, красный угол. — Почему я такой мнительный, — спрашивал он сам себя. — Конечно же, брат советский человек, ученый, и нечего тут сомневаться!» Тут Мехри принесла из кухни чашку дымящегося плова и поставила на дастархан, позвала дочку в дом. Пулат незаметно подмигнул ей, она принесла из комнаты бутылку водки. Сам Пулат не пил, но водка в доме всегда была на случай появления неожиданных гостей. Он налил полную пиалу брату и немного себе.

— Что это ты так? — спросил Артык.

— Не привык к этому делу, ака, — произнес Пулат, покраснев, словно бы уличенный в обмане.

— Хоп. Давай выпьем за встречу, брат! — Артык выпил пиалу до дна и закусил кусочком помидора. — Пусть благополучие не покидает этот дом.