Трое из Кайнар-булака

Однажды, когда Сиддык-бай с приближенными, муллой и хозяином дома после сытного обеда нежились под лучами теплого солнышка на чорпае в центре двора, за пиалой зеленого чая, в воротах появился джигит по имени Хамид. Он был облеплен с головы до ног грязью. Насколько было известно баю, этот парень происходил из семьи такого, как и сам юзбаши, бедного бая, но гяуров ненавидел люто. В своей горячности, жестокости он был похож на Артыка. И потому, наверное, стал ближайшим его другом. Хамид был взволнован.

— Что случилось, Хамидбек? — спросил его Сиддык-бай.

— Плохие разговоры ходят по кишлаку, бай-бобо, очень плохие, — ответил джигит.

— О чем?

— О гяурах, таксыр.

— Так чего ж волноваться, йигит? На то они и неверные, чтобы о них говорили плохо. Ты хочешь, чтобы их хвалили?

— Ничего я не хочу, — буркнул парень, — вчера из долины вернулся Кудрат какой-то, ну и…

— Мы слушаем тебя, — подбодрил бай, видя, что парень смутился вроде.

— Он всем рассказывает, что гяуры — хорошие люди, что они не обижают бедняков, помогают им, и все то, что о них болтают в кишлаке, мол, выдумка баев и мулл. А про нас, джигитов, он сказал, что все мы — басмачи, грабители и насильники.

— И ты поверил ему?

— Другие верят, бай-бобо.

— Хорошо, Хамидбек, видать, теща любит тебя, что ты подоспел к неубранному дастархану. Садись на чорпаю, сейчас ребята накормят тебя. Сначала еда, а потом беседа, не будем отступать от этого золотого правила.

Хамид присел на краешек. Один из прислуживавших в доме Лутфуллы-бая парней поставил перед ним полную касу жирной шурпы, а второй принес чашку с вареной бараниной.

Первое время Сиддык-бай удивлялся щедрости Лутфуллы-бая, а потом стал воспринимать все это как должное. «Мы решили бороться не только за веру свою, — оправдывал он мысленно это решение, — но и за стада почтенного хозяина. А тут уж… Если не хочешь потерять все, так не жалей его части!»

Хамид принялся за шурпу.

— Как вы думаете, юзбаши, долго ли продержатся урусы на нашей земле, проклятье их роду и племени? — спросил Лутфулла-бай, чтобы как-то разрядить внезапно наступившее напряжение.

— Все в руках творца, — ответил он. — Как он предпишет, так и будет.

— О, они не скоро уйдут, — подал голос Хамид, — так Кудрат говорит. Он еще сказал, что даже будет лучше, если они останутся насовсем, тогда землю всю отдадут беднякам.

— Я покажу этому шелудивому ослу землю, — воскликнул Лутфулла-бай, — я ему припомню многое и спрошу за многое!

— Не волнуйтесь, почтенный, — успокоил его Сиддык-бай, — сейчас туда пойдут мои сыновья и во всем разберутся. Думаю, что ваш Кудрат чего-то напутал. — Приказал сыновьям: — Сходите с Хамидбеком и разузнайте, в чем дело.

Артык и Пулат, сидевшие в кругу своих друзей на супе, вскочили мигом, но раньше них это сделал Хамид.

— Разберемся, ота, — пообещал Артык и первым вышел за ворота. За ним последовали Пулат и Хамид.

— О, аллах, — воскликнул мулла, — чем мы тебя прогневили?! Зачем ты такие напасти посылаешь на бедные головы своих рабов?! Что начало твориться в этом мире? — вопрос был явно задан юзбаши, а не богу.

— Если бы я знал, — вздохнул Сиддык-бай. — Помню, еще в юности я слышал от одного божьего человека, что перед концом света настанет время больших смут и беспорядков. Брат будет убивать брата, отец пойдет против сына и наоборот. Матери и сестры превратятся в развратниц, а в небе будет носиться молния и беспощадно косить людей. Земля перевернется, и все, что растет, течет, стоит на ней, полетит в черную пропасть. Кажется, это время наступает.

— Ходят слухи, что зять светлейшего не сумел справиться с гяурами и его хотят отстранить от должности главнокомандующего. Вы не слышали ничего об этом, таксыр?

— Что вы, бай-бобо?! Такого никогда не случится! Ибрагимбек храбрый воин, говорят, и умный сардор. К тому же он зять эмира. Такого урусы не одолеют!

— Дай ему, аллах, сил для праведных своих дел, — вскинул руки к своему лицу мулла, — оумин!

Во дворе снова появился Хамид.

— Измена! — крикнул он. — Идемте скорее туда, бай-бобо!..

Площадь была заполнена людьми. Вместе с жителями кишлака тут находились и джигиты Сиддык-бая, только они держались особняком, разбившись на несколько групп. На супе возле мечети, где в теплые летние вечера собираются старики на намаз, стояли Артык и Пулат, а напротив — Кудрат. Возле него, как страж, стоял Хамид.

— Не нужно обманывать народ, Кудрат, — кричал Артык. — Разве гяуры хорошие люди?

— Конечно, — простуженным голосом подтвердил Кудрат.

— Гяуры едят свинью, она у них считается самым лучшим животным. Выходит, что из нечистого рта появляются нечистые слова. А ты им веришь, да еще и правоверным голову морочишь.

«Проповедь муллы упала на благодатную почву, — подумал Сиддык-бай, слушая сына, — и это хорошо, она усилит его ненависть к неверным».

— Я не видел, какое мясо они едят, — упрямо произнес Кудрат, — но всегда буду повторять то, чему был свидетелем. Они никого не трогают, наоборот, помогают вдовам и сиротам, кормят и одевают их.

— Свининой? — с ухмылкой переспросил Артык.