Трое из города

Внутри замка стояла пузатая кривобокая башенка и был разбит небольшой, ну просто кукольный садик, в котором весело журчал фонтан. Между башней и воротами был замощен плитами двор, где на высокой платформе стояла чародейская катапульта, похожая на громадную поварешку, прикрепленную к треугольной подставке. Чародей закладывал в нее комки грязи, нажимал рычаг, – и новая порция вонючей гадости весело свистела над замком.

Увидев, что гости, все-таки, прорвались, чародей бросил свое метательное орудие и пестрым мячиком скатился вниз по лестнице.

Подметая камни двора подолом халата, он подбежал к крытой красной черепицей конуре, прилепившейся к башне и, встав на колени, отстегнул того, кто сидел внутри, от толстой цепи.

– Взять их, Гемпилус! – пронзительно скомандовал чародей.

Из будки вылетело отливающее металлом извивающееся тело, увенчанное громадной головой. Тягучая слюна капала с невероятно длинных зубов, а огромные злые глаза вцепились в данюшек, словно абордажные крючья.

Змееподобный страж быстро пополз к незваным гостям по дорожке садика. Зеленые листья, на которые падала его слюна, чернели. Данюшки пожалели, что слишком рано спрыгнули в игрушечный сад.

Намерения у Гемпилуса, судя по всему, были весьма серьезные. Но, внезапно, выяснилось, что чародей перехитрил сам себя.

Приблизившись к оцепеневшей троице совсем близко, страж почувствовал вонючий запах, которым по милости волшебника друзья пропитались от подошв до макушек.

Он на мгновение остановился.

Данюшки боялись шевельнуться.

С зубов Гемпилуса на крупный розовый песок, которым были усыпаны дорожки, накапала лужица ядовитой слюны. Гемпилус повернул голову в сторону застывшего Полосатика.

В наступившей тишине с рукава Полосатика, непроизвольно вздрогнувшего от страха, оторвался и упал на чистую дорожку комочек благоухающей грязи. Прямо перед замершим стражем.

Морду Гемпилуса перекосила гримаса непереносимого отвращения.

Вильнув хвостом, он резко развернулся и стремительно пополз обратно. Не обращая внимания на беснующегося чародея, страж юркнул обратно в конуру, не желая иметь никакого дела с пахнущими помойкой гостями.

Данюшки не стали ждать, пока волшебник уговорит Гемпилуса выбраться вновь, несколькими скачками пересекли двор, и встали на пороге башни.

– Условие выполнено?! – требовательно крикнул Полосатик.

– Выполнено, выполнено… – зажав нос, пробурчал чародей. – Идите, мойтесь!

Он ткнул пальцем в сторону фонтана.

– Ну, уж нет! – пропел Затычка. – Мы, значит, сейчас вымоемся, а вы своего зубастого на нас опять натравите. Нет уж, пока письмо от Королевы Ньямы не прочтете, так и будем тут вонять!

– Давай письмо! – гнусаво сказал чародей и нехотя протянул левую руку.

Полосатик расстегнул заляпанную сумку и достал письмо, стараясь его не испачкать.

– Так, так, гдянем, что там нацагапано, – бормотал насморочным голосом чародей, ломая печати. – А почерк у толстушки Аулонокары никудышный, как и следовало ожидать, – ехидно добавил он уже нормально, не зажимая носа.

– У кого? – возмутился Полосатик. – Это Королева Ньяма сама писала.

– Ньяма, как же! – буркнул чародей. – Ага, Опустошители Полей, так-так, все понятно! Так им и надо. Да что еще можно ждать от недоумков, которые умудрились древнее название собственного города исковеркать! Ньямагол, ага… Н ь я с а г о л – вот как он назывался во времена оны. Ньясагол, Ньясагол и еще раз Ньясагол! Королева Ньяса! Хотя, что им древнее название! Дурацкий Ньямагол как раз подходит для такого скопища тупиц. Ньяма – это мясо. Мясо, жирное мясо! Ха-ха три раза! Так, так (водил он пальцем по строкам) теперь у них неприятности, теперь они добренькие и щедрые, вспомнили про старого мага, письма шлют, помощи просят… Мясогольцы тупоголовые! Аулонокара – это и есть второе имя Королевы, мои юные гости, не очень-то она и щедра, я бы на ее месте и полгорода не пожалел, везде одна скупость и расчет, злоба и зависть, вот что обидно…

Пока он читал и бормотал, данюшки по одному отлучались к фонтану и смывали грязь. Веры к чародею у них не прибавилось ни на медяк.

– Так какой будет ответ? – холодно спросил мокрый Полосатик.

– Ответ, ответ. А чего тут отвечать? Помогу, так и быть, хотя мое великодушие меня и сгубит. За даром практически работаю, только на благо людям. Стоп, а откуда я знаю, что Золотой Диск все еще у Королевы Ньямы? Пообещать-то и луну можно, мое простодушие и доброта всем известны. Вдруг она его давно на ведро леденцов обменяла? А? Или магистрату отдала? А что магистрату в лапки попало, то уплыло. Легко обещать то, чем не владеешь? – вдруг принялся причитать чародей.

– Золотой Диск хранится во дворце Королевы Ньямы. Мы его видели перед отправлением, о чем и свидетельствуем! – четко и раздельно сказал Полосатик.

– Что мне свидетельство каких-то мальчишек! – взвизгнул чародей. – Сейчас вы свидетельствуете, что видели Диск, завтра будете свидетельствовать, что лично говорили с Великим Торакатумом, послезавтра – что мой замок выкрашен в лиловый цвет. Даже не смешно.