Трое из города

– Мы вам не какие-то мальчишки! – гневно воскликнул побледневший Полосатик. – Мы – Гонцы Акватики, посланные Королевой Ньямагола. Если Вы действительно знаток древних дней, то вам негоже сомневаться в словах Гонцов! Свидетельство Гонца с грамотой приравнивается к свидетельству Города, не мне вам это говорить! Акватика свидетельствует, что Золотой Диск находится во дворце Королевы Ньямы и та готова отдать его, если вы освободите поля Ньямагола от Опустошителей.

– И Гонец жизнью отвечает за свои слова… – подхватил с нехорошей улыбочкой чародей. – Так ведь по древним правилам?

– Да, – подтвердил Полосатик, прямо глядя на чародея. – И честью.

– Верю, верю, не кипятитесь… Нынче все такие важные, слова не скажи, усомниться не посмей. Ну и времена настали, – чародей спрятал письмо в карман халата. – Пойдемте, гости дорогие, я вас с моими домочадцами познакомлю. Я же к вам, как к родным, это вы меня, старика, все обидеть норовите.

Он распахнул дверь.

– Прошу.

Данюшки вошли в башню, дверь за ними захлопнулась, и они очутились в полной темноте.

– Так, где-то тут у нас свечечка была… – бормотал неразличимый во мраке чародей. – Свечечка… Огарочек… Ах, вот она. Сейчас мы ее запалим, сейчас… Жожик, Жожик, ты где, мой красавец?

Опасаясь, что сейчас к ним подползет еще какая-нибудь ядовитая тварь, друзья, на ощупь, попытались переместиться повыше.

– Жожик, Жожик! – ворковал чародей. – Иди к папочке, я же знаю, что ты здесь. Иди, мой хороший, иди мой ненаглядный!

Неизвестный ненаглядный Жожик покобенился немного и, наконец, соизволил проявиться. Захлопали крылья, потом башня озарилась вспышкой пламени, а за ней затеплился огонек свечи чародея.

Стало видно, что чародей стоит у подножия винтовой лестницы, уводящей наверх, а на плече его сидит маленький толстый дракончик, весь ярко-зеленый, только края чешуек отливают золотом.

– Честь имею представить вас моему любимцу Жожику. Гости замка должны именовать его полным именем: Ожог. Надеюсь, вы ему понравитесь… – кисло сказал чародей.

Дракончик осмотрел данюшек блестящими глазками, небрежно полыхнул пламенем и отвернулся в сторону, всем своим видом показывая, что ничего, кроме презрения, пришельцы у него не вызвали.

– Ах, ты, мой золотой! – почесал ему брюшко довольный чародей. – Ну, давайте поднимемся, я представлю вас госпоже Сюселинде, если она согласится принять.

“Еще Сюселинды нам не хватало…” – вздохнули про себя данюшки. Они уже смертельно устали как от чародея, так и от его недружелюбных домочадцев.

Чародей понесся по лестнице с такой скоростью, что огонек свечи отклонился назад, грозя совсем потухнуть.

Данюшки еле поспевали за ним. Они не хотели опять очутиться в темноте и поэтому отставали от хозяина не больше чем на три ступеньки. Ни халат, ни седая голова волшебника не давали оснований предположить, что он разовьет такую прыть, и данюшки совсем запыхались.

Второй этаж башенки неожиданно оказался светлым, – большие окна щедро впускали солнце. Чародей задул свечу, плюнув на пальцы, бережливо затушил фитиль, и сказал:

– Подождите здесь, я узнаю.

Данюшки остановились перед пышной занавесью, за которой он скрылся.

– К Королеве Ньяме легче попасть, чем к этой госпоже Сюселинде, – буркнул мрачный, как грозовая туча, Затычка. – Морочит он нам голову, наплачемся мы еще.

– Тихо! – предостерегающе шепнул Полосатик.

Занавесь распахнулась и чародей, по-прежнему держа в руке потухшую свечку, напыщенно заявил:

– Госпожа Сюселинда согласна вас принять. Прошу.

Данюшки вошли и остановились.

На мягкой подушке лежала маленькая, худенькая собачка. Редкая серая шерстка еле покрывала морщинистую кожу. Собачка дрожала, – ей было холодно. Почти прозрачные уши розово просвечивали на солнце, а большие глаза не смогли поместиться на маленькой, круто выпуклой голове, поэтому пучеглазо выпирали вперед, как у стрекозы. Тонкие ножки напоминали паучьи лапки.

– Ну и урод, – прошипел сквозь зубы не сдержавшийся Затычка. – Надо же такому чуду уродиться.

Шустрик и Полосатик были с ним полностью согласны.

Собачка подняла на них темные глаза и тяжело вздохнула. Казалось, она все понимала и извинялась, что получилась такая.

– Сюся моя драгоценная, – засуетился возле подушки чародей, – отдыхай. Мы уходим. Завтра нас ждет путешествие, тебе надо набраться сил. Спи, золотая, не тревожься.

Он прикрыл собачку стеганным атласным одеяльцем и на цыпочках вышел.

– Ну вот, молодые люди, теперь я отведу вас в вашу комнату, – сухо сказал он, засовывая свечку в карман.

Глава седьмая. Сборы чародея

Ночь прошла без происшествий.

Возможно, этому помог тяжелый шкаф, который данюшки придвинули к двери, забаррикадировавшись в отведенной комнате от гемпилусов, жожиков и прочих чародейских любимцев.

Утром, чуть свет, замок огласился скрежетом, воем и воплями: чародей собирался в дорогу.

Скрежетали не смазываемые несколько веков колеса его прогулочной коляски.

Выл Гемпилус, который некстати оказался на пути чародея, когда тот шел с масленкой, чтобы смазать оси.