Триумф нежности

Кэти стащила с себя одежду в сумасшедшей спешке, говоря себе, что ее поведение весьма странно. Ей двадцать три года, она была замужем, и она собирается замуж за Рамона. Несомненно, ее родители предполагают, что они уже занимались любовью, и не раз. Кроме того, они современные люди.

Ровно через четыре минуты после звонка в дверь Кэти вышла в гостиную, одетая в рыжевато-коричневые штаны и мягкий кремовый свитер с высоким воротом, ее волосы аккуратно лежали на плечах. Она попыталась спокойно поздороваться с матерью, но ее лицо выражало смущение, глаза были подозрительно томны, и внутренне она еще дрожала от недавнего желания.

Рамон был в кухне, он не казался настолько чувствительным к происшедшему и, весело смеясь над чем-то с ее отцом, смешивал напитки.

– Я отнесу в гостиную, – сказал Райен Конелли, взяв два бокала. Повернувшись, он натолкнулся на свою смущенную дочь. – Милая, да ты вся сияешь! – Отец был в восторге от ее румянца и запечатлел поцелуй на ее щеке. – Рамон, должно быть, любуется тобой.

Краска смущения залила лицо Кэти, она беспомощно улыбнулась отцу. Дождавшись, пока он не исчезнет в гостиной, Кэти повернулась к Рамону, который клал лед в два оставшихся бокала. Рамон улыбался уголками губ. Не глядя на нее, он сказал:

– Ты краснеешь, querida. И ты действительно выглядишь сияющей.

– Спасибо, – несколько раздраженно ответила Кэти. – Я выгляжу так, как будто была изнасилована, а ты – самое большее полистал газету! И как ты можешь оставаться таким спокойным?

Она попыталась взять бокал, который Рамон приготовил для нее, но он отставил коктейль подальше. Повернувшись, он заключил ее в объятия, чтобы одарить продолжительным поцелуем.

– Я не спокоен, Кэти, – прошептал он. – Я жажду тебя.

– Кэти! – позвала мать из глубины гостиной. Ее голос заставил Кэти вырваться из объятий Рамона. – Вы придете сюда или нам подождать вас во дворе?

– Мы идем, – поспешно ответила Кэти. Посмотрев на Рамона с веселой улыбкой, она сказала: – Я когда-то читала повесть, где каждый раз, когда мужчина и женщина начинали заниматься любовью, звонил телефон, кто-то приходил или что-то случалось, чтобы помешать им.

Рамон легко усмехнулся:

– Этого с нами не случится. Я этого не допущу.

Глава 10

Солнечный свет вспыхивал на большом реактивном лайнере, когда он пролетал в юго-восточном направлении на высоте 30 000 футов.

Осторожно, чтобы не потревожить Кэти, которая спала, положив золотистую голову ему на плечо, Рамон протянул руку и опустил шторку на иллюминаторе, заслонив ее лицо от яркого света. Полет был необычно тяжелым, на лицах многих пассажиров отражалась тревога.

«А Кэти – молодец!» – с нежностью подумал Рамон, глядя на ее лицо. Он уже понял, что под очаровательно мягкой, женственной внешностью Кэти скрываются потрясающее мужество, сила духа и решительность. Даже вчера и сегодня, когда ее родители были очевидно расстроены приближающейся разлукой и трудностями, свалившимися на хрупкие плечи дочери, она перенесла все мужественно, с улыбкой, несмотря на то что ей тоже было больно покидать их.

Ночью в пятницу родители Кэти вызвались договориться о сдаче ее квартиры в аренду и упаковать вещи для отправки в Пуэрто-Рико. Затем они настояли на том, чтобы она провела оставшееся до отъезда время с ними, а не у себя в квартире. Рамон тоже жил там, однако за это время у них с Кэти не было ни возможности, ни повода, чтобы побыть наедине.

Проходили часы, он видел растущее напряжение Кэти и трепетал – большой, сильный мужчина. Ему казалось, что он видит, как она сопоставляет свое сомнительное будущее с ним и безопасную, комфортную жизнь здесь. Он страстно желал вернуться с Кэти в ее квартиру, заключить ее в свои объятия и остаться с ней наедине. Он доказал бы ей, что их чувство значит больше, чем все ее здешние блага.

Длинные ресницы Кэти отбрасывали тень на ее кремовые щеки, и он, как и подобает истинному ценителю красоты, любовался ее профилем. Он был рад, что заказал места первого класса, здесь было просторнее. Кэти же ошибочно предполагала, что причиной их «удачи» – лететь первым классом – была какая-то неразбериха с билетами, и Рамон не разуверял ее в этом.

Рамон отвернулся, глядя в окно через проход. Воспоминания всколыхнули горечь в его душе. Несколько месяцев назад он мог бы прилететь с Кэти в Пуэрто-Рико на «Боинге-727», реактивном самолете «Гальварра интернэшнл», имеющем великолепную спальню, столовую и просторную гостиную, обставленную антикварной мебелью и устланную белым ковром. «Кэти бы понравилось это», – подумал Рамон. Но еще больше ей понравился бы «лир» – сверкающий реактивный самолет, на котором он прилетел в Сент-Луис и который теперь стоит в ангаре аэропорта. «Лир» – его самолет, не собственность корпорации, но, как и все, чем он сам владел, включая дома, остров и яхту, он продал его с аукциона, чтобы покрыть долги корпорации. Для чего же было лететь с Кэти в Пуэрто-Рико на «лире»? Для чего ей знать, какая роскошная жизнь могла бы ждать ее – чтобы острее почувствовать бедность?