Триумф

Можно было утешиться мыслью, что бардак сейчас везде и нужно выбирать – либо быть сопричастным к чему-то стоящему, например работать над проблемами миграции в одной из дочерних организаций ООН, как одна моя знакомая, получая где-то 50 тысяч в месяц, либо заниматься мартышкиным трудом из-за денег.

Олег считал, что мне повезло – интересная творческая работа. Но просто он не смотрел вглубь, занимался своим предпринимательством, а во все остальное не погружался. Он вообще жил в иллюзиях: думал, что хипстеры – это креативно, а творческая деятельность достойна уважения. Из-за этого у нас разгорались споры.

Надеть очки Ray-Ban – не означает быть умным. Лучше уж солнечные. Работать фотографом в проекте, финансирующемся медийным холдингом в составе финансово-промышленной группы, означает ровно то, что тебя кормит тот самый капитализм, который ты как бы презираешь. Только тебе перепадают крошки со стола. Может, отсюда и корни презрения?

В общем, даже разговоры о том, что

– он подарил ей новый BMW-кабриолет,

– они расстались, но его водитель каждый месяц привозит ей около миллиона рублей наличными на текущие траты, при этом подарил две машины и просторную квартиру в центре,

– он сделал ей предложение кольцом в три карата, конечно же другое она бы не приняла,

– казались мне честнее. Они хотя бы соотносились с духом города.

Еще Олег ничего не понимал про сексизм.

Он просто не задумывался над этим.

Не что чтобы я была феминисткой – в российском понимании этого слова, нет. Я любила мужчин. Но в правильном смысле феминизм не был направлен против мужчин, он говорил о правах женщин – видеть что-то, помимо кухонной плиты, учиться, предохраняться, рожать столько детей, сколько они сами захотят, заниматься научной работой, занимать те же места, что и мужчины, зарабатывать столько же.

О’кей. Зайдем в офис средней руки – или даже крупный офис российской компании. Если будет возможность, то, скорее всего, повысят мужчину, – ведь девочка выйдет замуж, родит, и в общем, непредсказуема и нестабильна.

И вообще, зачем девочке зарабатывать на что-то кроме чулок и ланча? У нее же непременно должен быть мужчина, а вот мужчине нужно думать о семье.

Эта модель ведет к тому, что девочки выходят за первого встречного, вписывающегося в схему: жена дома или немного работает, муж содержит семью. Потом они убеждают себя и всех вокруг, что свадьба, семья, дети – вот это важно и что они-то как раз поймали удачу за хвост. Но на самом деле весь этот проект – от безысходности.

Они вроде как любят, но встреть кого-то получше – брак затрещит по швам.

В общем, еще одна странная конструкция.

Любовь – это же так сложно. А проект – гораздо проще. Чудес ведь не бывает.

2

Возможно, демоны – это просто отсутствие ангелов. Так сказал один мой друг, когда мы обсуждали тему внутренних демонов, которые мешают некоторым людям быть счастливыми или просто довольными – ценить то, что получается. Значит, непременно нужны ангелы, например дети. Но я уже много об этом думала – мне они нравятся, очень нравятся, но завести ребенка сейчас, не разобравшись с собой, не решив личностные проблемы, по мне, так безответственно. Правда, риск никуда не девается. Проблемы могут спрятаться, замаскироваться, а потом в самый неудобный момент вылезти на свет божий. Этого совершенно не хочется, но никто не может дать гарантий, надо чувствовать себя. Дети чудесны – уверена, мне безумно понравится возиться с ними, я буду получать от этого удовольствие. Малыши. Очень хочу малышей, когда стану кем-то и избавлюсь от этой разорванности внутри себя. Они будут моим стимулом твердо стоять на земле в самом лучшем смысле, быть лучшей для них.

Но это потом, а сейчас надо найти своих ангелов. Я пробовала рисовать, но это не совсем то. Я не кажусь в этом совершенной – в своих собственных глазах. А недовольство собой – оно только подначивает, оно непродуктивно и губительно. Я хочу быть лучше, чище, светлее. А рисование порождает мысли, оценку себя, всю эту грызню с собой. Хочется излучать свет, возможно, кто-то и способен излучать свет в творчестве, совершенствовать себя, становиться независимым, более красивым, сильным. Но я пока не могу. И мне кажется, не только я. Многие творцы, как я это чувствую, жертвовали собой. Копаясь в себе, они не давали зарастать ранам, бередили их, провоцировали все боли. Эта постоянная борьба с естественным здоровым началом обновления, с природой была ценой их творчества. Так было не у всех, но у многих. Такова моя точка зрения.

Может, я и буду рисовать в будущем, может, свяжу с этим свою более понятную будущую жизнь, но это не вопрос сегодняшнего дня. Пока ангелы скрываются где-то еще.